Детство без Интернета

….Отец курит «Беломорину…», уйдя в свои мысли. Я тоже сижу за столом и грустно молчу: пью чай. Мать сердито и в сердцах гремит кастрюлями у печи и злится на отца, который приехал с похорон с новыми приключениями. Опять наверно с него снимут звёздочку и опять отец целый год будет ходить старшим лейтенантом, пока не восстановят в капитанском звании. У отца всегда так. Только приближается какое-либо повышение — так у отца залёт. Или нарежется и попадётся начальству. Причём попадётся очень хорошо. Или же выскажет ненужную «правду-матку» этому же начальству и опять же под хорошим градусом.

Вот и сейчас. Приехав в белорусскую деревню хоронить деда, отец совершенно случайно узнал, что с груди умершего деда украли мешочек с деньгами. Похоронными деньгами. Сумма была хорошая: не только на похороны, но и на приличные поминки. Их вот и украли. И вспомнил отец недавнее своё прошлое, в котором он был неплохим опером уголовного розыска. Поставил на уши всю деревню, оперативно и результативно, с качественным битиём рож подозреваемых, провёл расследование в полном объёме за краткое время и нашёл вора, вернул деньги и почти практически довёл того до самоубийства. Благо вовремя вытащили из петли. Конечно, деревня осудила вора, но и была напугана и возмущена теми методами, с помощью которых отец мигом раскрутил воровство. Пообещали со своей стороны обратится в компетентные органы и сообщить об самоуправстве.

Выпив вторую рюмку и закусив, отец протянул мне кожаное, самодельное портмоне: — Посмотри и почитай бумаги там…

Как дед шил портмоне из коричневого, дешёвого дерматина, я тоже помню. Но портмоне получилось аккуратным и там дед хранил свои немногочисленные документы.

Паспорт деда…

Справка о смерти…

Выписка о браке Цеханович Антона и Ласко Людмилы 1926 года

И…. Справка

СПРАВКА

Гражданин Цеханович Антон Осипович состоял на службе в органах НКВД с августа 1919 года по июль 1939 года. № 6868/17. Уволен по болезни.

Начальник отделения кадров /Ланин/

— Что… Удивлён?

— Ну да… Не знал, что он чекистом был.

— Ты много чего не знаешь. Не знаешь, что и твоя бабушка, моя мама, тоже в ЧК служила. Но только до 32 года. Перед моим рождением она вынуждена уйти. — Отец задумчиво смотрел на меня, уйдя в своё прошлое.

— Расскажи про деда что-нибудь… Я ведь всегда считал, что дед был простым рабочим…, каким-нибудь плотником. А тут оказывается — чекистом.

— Да я тоже немного знаю, — неохотно признался отец, — в 39 году, когда он уволился с НКВД, мне было всего 7 лет. Особо тогда за мной и не приглядывали. Жили тогда в Витебске, жили неплохо, я пошёл в школу. Юрка родился — твой дядя Юра. Родители ему больше уделяли внимания, а мне только это и надо было. Гулял, бегал по улицам и был предоставлен сам себе. Да и мал был, чтобы интересоваться такими вещами. Знал, что у него пистолет был. Иной раз выпьет и показывает мне. Наградной был пистолет. Сам Дзержинский ему вручал за первое выполненное задание. Браунинг. Я всё хотел к нему сам подобраться и поиграть, но он всегда был в ящике стола и закрыт на ключ. А когда война началась, он чуть нас с пистолета не пострелял…

— Ничего себе…, — удивился я, — А за что?

— Война началась и мы первые дни не знали что делать. А потом пришёл приказ срочно эвакуироваться. Витебск уже тогда сильно бомбили и отец сумел выбить под семью подводу с лошадью. Правда, она была уже старая, но довольно шустрая. Да и ещё в нагрузку дали непонятно откуда южноамериканское животное — Ламу. Знаешь такую… С длинной шеей? Во…, — отец удовлетворённо кивнул головой и налил себе стопашку, — Вот и её надо было тоже эвакуировать. Грузились мы уже под бомбами. Причём, в этот раз бомбили наш район. Отец матерился, бегал и таскал из дома домашние вещи, узлы какие-то. Я вообще в испуге накрылся одеялом и дрожал под ним от страха. Даже обоссаться забыл. Ламу эту привязали сзади и только двинулись по улице, как в соседний дом бомба попала. Я как раз одеяло скинул и вижу, как брёвна в разные стороны полетели и как баба… бабахнет…. И здоровенный осколок прилетает в бок Ламе. И наповал. Отец соскакивает с телеги с топором и давай её рубить на мясо. Мать кричит, плачет — Давай, мол, поехали быстрей… А отец — Погоди… я сейчас мяса заготовлю… А то чем вас кормить в пути?