Детство и общество

Если дети могут думать, что цветные стали темными из-за какого-то загрязняющего процесса, то цветные могут считать белых обесцвеченными цветными. В обоих случаях присутствует идея стирающегося слоя.

«Все народы родились черными, ну а те, что стали белыми, так у них просто ума было побольше. Пришел Ангел Господень и сказал всем собраться на четвертую пятницу в новолуние и омыть себя в Иордане. Он объяснил им, что все они станут белыми, а завитки их волос распрямятся. Ангел долго поучал их, но эти глупые черномазые не вняли его словам. Ангел ничему не может научить черномазого. Когда наступила четвертая пятница, лишь немногие из них вошли в реку и принялись оттирать себя. Воды в реке было очень мало. Это вам не старушка Миссисипи. Хотя и была она рекой Господа, воды в ней было не больше, чем в ручье. Вы только видели бы, как толпа черномазых, усевшихся у изгороди, потешалась над теми, кто начал мыться. Гоготала и отпускала крепкие шутки.[8] Черномазых собралось больше, чем вам когда-либо приходилось видеть в Виксбурге, когда туда приезжает цирк.

Те же, кто вошел в реку, все скребли и мыли себя, особенно свои волосы, чтобы они распрямились. Старая тетушка Гринни Грэнни, прабабка всех этих черномазых, целый день просидела на бревне, поедая сыр с печеньем да понося тех, кто мылся. Когда стало быстро темнеть, она вскочила и захлопала в ладоши: „Бог — свидетель! Эти черномазые белеют!“ Гринни Грэнни сдернула с головы косынку и кубарем скатилась по берегу мыть свои волосы, а за ней и все эти глупые черномазые. Однако всю воду уже израсходовали, осталось лишь чуть-чуть на самом дне, только чтобы смочить ладони да подошвы. Вот почему у ниггера эти места белые».

Здесь фольклор использует фактор, являющийся общим как для расовых предрассудков (одинаково разделяемых белыми и черными), так и для сексуальных (так же разделяемых, но глубоко внутри, и мужчинами, и женщинами). Предполагается, что дифференцирующим фактором, будь то более темный цвет кожи или немужская форма гениталий, наделено меньшее количество людей, по оплошности или в наказание; и к нему более или менее откровенно относятся как к позорному пятну.

Конечно, негры — это лишь самый вопиющий пример американского меньшинства, которое под давлением традиции и вследствие ограничения возможностей было вынуждено идентифицироваться с порочными фрагментами собственной идентичности и тем самым поставить под угрозу любое участие в американской идентичности.

Таким образом то, что можно назвать пространством-временем эго индивидуума, сохраняет социальную топологию среды его детства, а также образ собственного тела с его социальными смыслами. Весьма важно изучать и то и другое, чтобы установить взаимосвязь истории детства пациента с историей оседлого проживания его семьи в прототипических (восточных), «отсталых» (южных) или «передовых» (западные и северные границы) областях, по мере того, как эти области входили в американский вариант англосаксонской культурной идентичности. Это связано с миграцией его семьи из, через и в области, которые в различное время, возможно, олицетворяли собой оседлый и кочующий полюса развивающегося американского характера, с обращением семьи в ту или иную веру либо с вероотступничеством и классовыми последствиями всего этого, с бесплодными попытками достичь уровня жизни какого-то определенного класса и утратой или добровольным отказом от такого уровня. Наиболее важным является тот отрезок семейной истории, который обеспечивает самое современное и устойчивое чувство культурной идентичности.

Все это поражает нас количеством опасностей, подстерегающих группу, состоящую из меньшинства американцев. Успешно пройдя заметную и находящуюся под надлежащим контролем стадию автономии, они переходят на решающую стадию американского детства — стадию инициативы и трудолюбия. Как уже говорилось, группы-меньшинства, в меньшей степени подвергшиеся американизации, часто обладают привилегией наслаждаться более эмоциональным ранним детством. Кризис наступает, когда их матери, теряя веру в себя и прибегая к поспешным коррективам, чтобы приблизиться к неясному, но всепроникающему англосаксонскому идеалу, устраивают резкие переломы. Или когда дети фактически сами учатся отказываться от своих чувственных и склонных к гиперпротекции матерей как от соблазнов и препятствий на пути к формированию американской личности.