Девушка, которая взрывала воздушные замки

– Что ж, пора вернуться к работе. В ближайшее время наш корабль, возможно, будет немного штормить. Мне потребуется ваша помощь, и прежде чем принимать решения, я буду с вами советоваться и полагаться на вашу компетентность и опыт. Вы ведь знаете, как делается эта газета, а мне еще некоторое время предстоит побыть в роли стажера.

Она повернулась к ответственному секретарю редакции Петеру Фредрикссону:

– Петер, насколько я поняла Морандера, вы – человек, к которому он испытывал безграничное доверие. На ближайшее время вам придется стать моим ментором и взвалить на свои плечи более существенный груз, чем обычно. Я попрошу вас стать моим консультантом. Вы согласны?

Он кивнул. Что ему еще оставалось делать?

Эрика вновь вернулась к титульной полосе.

– Еще одно… Морандер все утро писал передовицу. Гуннар, не могли бы вы подойти к его компьютеру и посмотреть, готова ли она? Если он даже не успел закончить, мы ее все равно опубликуем. Газета, которую мы делаем сегодня, по-прежнему является газетой Хокана Морандера.

Все молчали.

– Если кому-нибудь из вас нужна пауза, чтобы немного побыть в одиночестве и опомниться, пожалуйста, возьмите тайм-аут. Мы все-таки не роботы. Но вы все сами знаете, какой у нас дэдлайн.

Снова молчание. Эрика отметила, что некоторые кивали со сдержанным одобрением.

– Go to work, boys and girls[35], – тихо произнесла она.

Йеркер Хольмберг беспомощно развел руками.

Ян Бублански и Соня Мудиг не верили своим глазам. Курт Свенссон сохранял нейтралитет. Все трое рассматривали результаты предварительного расследования, которое Хольмберг завершил утром.

– Неужели ничего? – удивилась Соня.

– Ничего, – ответил Йеркер, помотав головой. – Утром мы получили заключительный отчет патологоанатомов. Версия самоубийства через повешение полностью подтверждается.

Все перевели взгляды на фотографии, сделанные в гостиной летнего домика в Смодаларё. Не возникало никаких сомнений в том, что Гуннар Бьёрк, работавший в Службе государственной безопасности в должности заместителя начальника отдела по работе с иностранцами, добровольно влез на табуретку, прикрепил к крюку от люстры петлю, надел ее себе на шею и решительно оттолкнул табуретку на несколько метров. Патологоанатом не смог бы уверенно назвать точное время смерти, но в конце концов определил – все произошло 12 апреля, после обеда. 17 апреля Бьёрка обнаружил не кто иной, как Курт Свенссон. Произошло это после того, как Бублански, неоднократно пытавшийся связаться с Бьёрком, вышел из себя и послал Свенссона, чтобы снова привезти его в полицию.

В какой-то момент в течение этих дней крюк от люстры на потолке не выдержал тяжести, и тело Бьёрка свалилось на пол. Свенссон увидел его через окно и забил тревогу. Бублански и другие, прибывшие на место, поначалу решили, что Бьёрка кто-то задушил и подбросил сюда. Крюк от люстры группа технических экспертов обнаружила уже позже. Йеркеру Хольмбергу поручили выяснить, как именно умер Бьёрк.

– Нет никаких доказательств, что совершено преступление. И что в тот момент там был кто-то еще, кроме Бьёрка, – сказал Хольмберг.

– А люстра…

– На люстре обнаружены отпечатки пальцев хозяина дома, который повесил ее два года назад, и самого Бьёрка.

– А откуда веревка?

– С флагштока на заднем дворе. Кто-то отмотал примерно метра два. На подоконнике, перед дверью на террасу, лежала «финка». Владелец дома утверждает, что это его нож и он обычно лежит в ящике для инструментов под мойкой. Отпечатки пальцев Бьёрка найдены на ручке, лезвии и на ящике с инструментами.

– Ну и дела, – произнесла Соня Мудиг.

– И что там были за узлы? – спросил Курт Свенссон.

– Простейшие бабьи узлы. Сама удавка завязана как простая петля. Возможно, это единственное, что немного настораживает. Бьёрк ходил под парусами и знал, как вяжутся настоящие узлы. Но кто может знать, насколько человека, который готовится к самоубийству, заботит форма узлов…

– Наркотики?

– Согласно результатам токсикологической экспертизы, в крови Бьёрка обнаружены следы сильных обезболивающих препаратов. Этот препарат выписывается только по рецепту, и он как раз из тех лекарств, которые выписывали Бьёрку. Найдены еще и следы алкоголя, но столь незначительные, что и говорить не о чем. Иными словами, он был относительно трезв.

– Патологоанатом отмечает, что у него есть ссадины.

– Трехсантиметровая ссадина на внешней стороне левого колена. Царапина. Я думал, как он мог оцарапаться, и понял, что есть дюжина разных вариантов – например, он мог стукнуться о край стула или что-нибудь в этом роде.

Соня Мудиг подняла фотографию, которая зафиксировала деформированное лицо Бьёрка. Петля врезалась так глубоко, что под складкой кожи самой веревки не было видно. Лицо выглядело отечным.