Дикая игра. Моя мать, ее любовник и я…

Роман матери и Бена длился уже три года, и не похоже было, чтобы кто-то из их супругов от этого страдал. Однако пару месяцев назад у Чарльза в головном мозге обнаружили аневризму. «Тикающая часовая бомба» – так назвала ее моя мать. Но операция была рискованной, и они с врачами решили выжидать и отслеживать ситуацию. Чарльзу ничего не сказали. В какой-то момент аневризма станет слишком большой, чтобы ее игнорировать, но пока отчим оставался прежним – пусть ослабленным инсультами, но по-прежнему энергичным на свой собственный лад. А увядание Лили, если о нем вообще можно так говорить, было едва заметным. Если частички радиации, уже сорок лет сидевшие в груди, и разрушали ее органы, то внешних свидетельств этого почти не было – за исключением ее голоса, становившегося все более скрежещущим и слабым. И уж наверняка ни один из них не стоял на пороге смерти, и терпение моей матери, настроившейся на долгую игру, истончалось.

– Я скоро буду дома, мама, – пообещала я.

– Хорошо, – ответила она. – Помни, мы – две половинки одного целого. Я без тебя – неполная. Хочу обратно свою лучшую подругу.

Я посмотрела на Адама, который тем временем развернул карту и разложил ее на капоте. Задумалась о том, где мы проведем эту ночь. Мне необходимо было выпить чего-нибудь покрепче, из тех коктейлей, что смешивала моя мать, чтобы сбросить напряжение; что-то такое, что обожгло бы, стекая вниз, расслабило бы мои конечности и затуманило разум.

Глава 9

Мне было восемнадцать, когда в июле 1984 года, через год с небольшим после отъезда, я вернулась домой на Кейп-Код. Хотя все это время я намеренно дистанцировалась от матери, подъехав к дому и увидев ее, дожидавшуюся меня на задней веранде, я выкарабкалась из машины, не заглушив мотор, забыв об Адаме на пассажирском сиденье. С разбегу влетела в ее объятия и пристроила голову ей на плечо. Время схлопнулось, и я ощутила непередаваемое чувство возвращения домой, в привычное и безопасное убежище.

– Пожалуйста, больше никогда так не делай, Ренни. Без тебя я как без рук, – прошептала мать, покрывая поцелуями все мое лицо: щеки, нос и лоб. – Целый год! О чем ты только думала?!

– Я так по тебе скучала, мама!

Я с облегчением обнаружила, что в нашем физическом соотношении ничего не изменилось. Я достигла своего максимального роста в 172 сантиметра, но мать по-прежнему оставалась на два с половиной сантиметра выше, поэтому ее руки обнимали мои плечи, а мои уютно помещались под ними, вокруг ее талии. Таким образом, она по-прежнему оставалась матерью, той, кто держит, а я – ребенком, тем, кого держат.

– Как у вас тут дела, нормально? – спросила я, не разжимая объятий. Мне не хотелось ее отпускать. – Как Чарльз? Ты достаточно внимания и времени уделяешь Бену?

Ее тело шевельнулось, напряглось.

– Становится все тяжелее, – сказала она, ее голос перехватило. – В иные дни мне трудно поверить, что все получится.

Прошло четыре года с тех пор, как Бен впервые поцеловал мою мать. Пятнадцать сотен дней, тридцать пять тысяч часов. Более миллиона минут моя мать была безнадежно влюблена в мужчину без всякой гарантии, что когда-нибудь сможет его получить. Она шла по тонкой линии между пустой мечтой и возможностью, надеясь вопреки всему.

– Все будет хорошо, мам, – сказала я, обняв ее еще крепче, прежде чем мы отпустили друг друга. – Я просто это знаю. Вы с Беном заслуживаете друг друга.

– Ты всегда говоришь именно то, что мне нужно услышать, Ренни. Спасибо, – проговорила она, делая шаг назад и окидывая взглядом всю меня целиком. Мне казалось, что внешне я не изменилась – такая же светловолосая и здоровая, возможно, набравшая пару килограммов на еде из придорожных кафе.

Адам подошел, неловко поздоровался с матерью, с которой уже познакомился во время нашего короткого приезда в Бостон за моей машиной. Тогда он не произвел на нее особого впечатления, да и сейчас при виде его Малабар не выказала энтузиазма.

– Разгрузи, пожалуйста, вещи из машины, – попросила я Адама, сжав его локоть.

Мы с матерью устроились на скамье на веранде и продолжили разговор, словно расстались только вчера. Она рассказала мне последние новости о Питере и Чарльзе, а потом наклонилась поближе.

– Послушай, ты только не злись на меня, милая, – начала мать, – но я призналась еще кое-кому с тех пор, как ты уехала. Я просто не могла этого не сделать. Без тебя тут с ума сходила. Мне необходимо было с кем-то поговорить.

Меня мгновенно захлестнула тревога. Малабар обещала, что не позволит своей тайне пойти дальше меня и ее лучшей подруги Бренды. Мы обе видели потенциальную опасность расширения этого круга.

Я почувствовала, как знакомый узел завязывается в желудке, как в нем нарождается боль.

– Что?! Что ты имеешь в виду? Кто еще знает?

С ее уст посыпались имена: Дебора, с которой она делила комнату в колледже; Мэтт, бывший коллега из издательства Time-Life Books; Рейчел, подруга из Сан-Франциско; Нэнси, соседка в Честнат-Хилле; Стивен, бывший бойфренд; Сюзанна, ее кузина…

Я подняла руку, прося ее остановиться.