Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками

Благодаря им уже через пять часов у меня появляется реалистическое видение ситуации. Наилучший выход — воспользоваться несколькими маршрутами: сначала проехать километров тридцать по дороге, затем — по реке, потом — по тропинке, тянущейся по берегу вдоль реки и сливающейся километрах в двадцати от Таежного с дорогой, проходящей севернее и покрытой снегом.

Именно так я и поступаю на следующий день. Мы отправляемся в путь еще затемно, чтобы максимально использовать утреннюю стужу, являющуюся для нас благоприятной. И в самом деле, мои собаки бодренько бегут рысью со скоростью более восемнадцати километров в час. Мы добираемся до удивительно живописной реки и мчимся по льду аж до полудня. Около двенадцати часов дня, остановившись под высокой двухсотлетней сосной на ярком солнышке, я устраиваю себе и собакам привал, чтобы восстановить силы.

Дальнейшее движение по выбранному маршруту меня попросту очаровывает, поскольку лесная тропа оказывается идеальной, пусть даже я и сворачиваю случайно на второстепенную тропинку, в результате чего приходится возвращаться, и это добавляет к моему пути лишние двадцать километров.

Мы врываемся в маленькое село Таежное, насчитывающее не больше двух десятков деревянных домов. В этом селе в мое распоряжение предоставляют небольшую отдельно стоящую избу. Все дети села приходят на меня поглазеть и помочь поухаживать за собаками. В этот же день Ком, мой десятилетний сын, вылетает из Франции вместе с Дамьеном, кинооператором и специалистом по киносъемке, осуществляемой с беспилотного летательного аппарата. Мы встретимся через три дня по другую сторону гор, в Бабушкине. Стоит только об этом подумать — и слезы счастья подступают к моим глазам, затуманивая взор.

* * *

Тропа, которую проложили два охотника из Бабушкина на своих мотосанях «Буран», не просто идеальная. Она божественная. Это тропа, о которой ни один погонщик собачьей упряжки не осмеливается даже мечтать. Она пересекает обширный гористый район, почти не освоенный, куда никто не осмеливается наведываться зимой. В этом районе весьма разнообразный рельеф. Обширная местность покрыта великолепными лесами, состоящими из осин, хвойных деревьев, гигантских сосен и немногочисленных березок, белая кора которых блестит на солнце. В этом хорошо сохранившемся биотопе имеется многочисленная и разнообразная фауна, и мои собаки с восторгом принюхиваются к запахам диких животных, недавно пересекавших тропу, по которой мы движемся.

И тут вдруг я замечаю вдалеке, в углублении длинного спуска, двух лосей — самку и ее годовалого малыша, который, наверное, весит уже больше ста килограммов. Они стоят прямо посреди тропы, по которой, должно быть, шли, объедая почки на растущих вдоль нее кустах. По обе стороны от тропы снег лежит очень толстым слоем. Если эти тяжелые животные бросятся в такой снег, то в буквальном смысле слова увязнут в нем. Поэтому лоси, осознавая свою слабую сторону, предпочитают использовать и поддерживать в нормальном состоянии собственные тропы или же тропы, проложенные людьми, например лесорубами или охотниками.

Собаки мчатся во весь опор, и мы стремительно приближается к лосихе и ее детенышу. Лосиха, наверное, весит килограммов четыреста и выглядит очень внушительно, когда выпрямляется, чтобы получше нас рассмотреть.

Неожиданная встреча с дикими животными всегда вызывает приятные эмоции, но сейчас радость очень быстро трансформируется в тревогу. Почему лосиха не пустилась наутек после того, как увидела нас?

Я знаю ответ. Она принимает нас за стаю волков, которые вышли на охоту, и понимает, что единственный шанс спастись от нависшей над ними опасности заключается в том, чтобы встретить ее лицом к лицу и ни в коем случае не обращаться в бегство. Она бы быстро устала, передвигаясь в глубоком снегу, оказалась бы пленницей этого снежного моря и утратила бы возможность использовать свое самое эффективное оружие — ноги с остроконечными копытами, которыми может с высокой точностью ударить волка по голове и раскроить даже самый крепкий череп.

Я знаю, каким грозным является это оружие. Очень многие погонщики упряжек теряли своих собак — иногда много собак — в ходе подобных встреч. Одному из них даже пришлось вступить в схватку с лосем и уложить его топором после того, как тот прикончил пятерых собак из его упряжки!

— О господи!

Пятьдесят метров…

Тридцать метров…

— Хо-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о!

Я кричу собакам, пытаясь заставить их остановиться, и надавливаю всем своим весом на тормоз, но они продолжают мчаться вперед. Они похожи на котов, перед которыми вдруг появилась мышь.

Все происходит очень быстро.

Двадцать метров…

Столкновение кажется мне неизбежным, когда лосиха вдруг делает гигантский прыжок в сторону, стремительно убегает вверх по склону и исчезает в зарослях. Лосенок моментально следует ее примеру. Мои крики, похоже, заставили ее изменить решение. Где-то в примитивном мозгу животного, должно быть, загорелся огонек тревоги, информирующий, что эти волки уж больно какие-то странные.