Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками

— То есть как это «когда-то»? Ты уверял меня, что эта дорога существует!

— Вообще-то, я думал, что она и в самом деле существует до сих пор.

— А как давно ты не ездил по этой долине?

— Этого я уже не помню. Наверное, довольно давно… Такого типа диалогов у меня было несколько сотен. Беспечность тех, кто указывает путь таким образом, иногда настолько вопиющая, что хочется схватить их за волосы и шибануть головой о сани.

Чтобы уменьшить риск того, что меня направят не туда, куда нужно (во всех смыслах этой фразы), я стал применять методику расспросов, которой пользуются полицейские, когда хотят проверить правдивость показаний свидетелей. Она заключается в том, что нужно уметь углубляться в детали. Полицейский может себе это позволить. Он может даже это потребовать. Гораздо труднее применять данную методику, когда имеешь дело с человеком, который оказывает тебе услугу. Или думает, что оказывает. Тут нужно полагаться на собственную интуицию, стараться руководствоваться тем, что говорят карты, и никогда не считать абсолютно достоверными полученные сведения, если только они не подтверждаются другими лицами. И уж лучше при этом проверить три раза, чем два!

Я решаю поехать по кратчайшему пути к деревне Баян-Адарга, после которой вроде бы должны появиться деревья, а местность — стать холмистой. Стало быть, там уже должен лежать снег. А пока вокруг меня одна лишь степь. Море, на котором я не стану делать крюков, чтобы объехать те или иные каменистые зоны.

Между моим нынешним местоположением и деревней Баян-Адарга имеется маленькое селение, которое я заприметил и расстояние до которого знаю точно, потому что мне его показывает устройство GPS.

Таким образом, меня (уже в который раз!) ждет неизвестность. Где я лягу спать сегодня вечером? Под открытым небом или в юрте? Сколько километров мы сможем проехать — десять или сто? С кем нам доведется встретиться? Поднимется ли ветер?

Очень много вопросов, но очень мало ответов. В ходе эволюции человек постарался снизить подстерегающую его опасность во всех областях своей жизнедеятельности, сделать предсказуемым то, что ранее было непредсказуемым, упорядочить свой рабочий день с точностью до минуты, устранить бардак и хаос, возникающие в результате влияния внешних факторов или без них, и подавить все, что противится его воле, следовательно, считается недопустимым.

Однако разве не за этим я приехал сюда? Я приехал для того, чтобы не знать, что меня ждет сегодня и что меня ждет завтра. Для того, чтобы позволить окружающей среде, небесам и собакам навязывать мне все время изменяющиеся темп и маршрут движения.

Мне вспоминаются слова выдающегося датского исследователя Кнуда Расмуссена: «Дайте мне зиму и собачью упряжку, а остальное оставьте себе!»

20

Мы, словно какое-нибудь маленькое судно, движемся в течение двух дней посреди этого бескрайнего моря в направлении золотистого горизонта. Точно так же, как ветер заставляет двигаться судно, надувая его паруса, мои собаки заставляют двигаться мои сани, причем со скоростью более шестнадцати километров в час. Похожие на волны высокие травы колышутся, гладя меня по спине и почти скрывая в своей массе собак, которые рассекают эту растительную массу, как рассекает толщу воды форштевень корабля. Я восторженно смотрю то на окружающий пейзаж, то на своих бегущих четвероногих спутников. Бегут они хорошо, выстроившись в ровную линию и строго придерживаясь одного ритма, пусть даже некоторым из них — например, Камику, Квест и Казану — не так-то просто выдержать темп бега наравне с моими марафонцами — Хэппи, Кали, Юником, Мивуком и Бюркой. Находясь непосредственно перед санями, Дарк вовсю работает лапами. Поскольку этапы стали теперь длинными, этот «пожиратель километров» наконец-то пресытился бегом. Во время остановок, которые я обычно делаю после пяти часов непрерывного бега, Дарк ложится на землю и отдыхает. Правда, делает он это самым последним. Впрочем, добиться того, чтобы Дарк лег отдыхать, когда на него надета шлейка, — уже само по себе подвиг.

Как только собаки засыпают, я растягиваюсь на санях лицом к солнцу и, закрыв глаза, прислушиваюсь к невероятному безмолвию степи. Это безмолвие накатывается на меня, проникает в меня, течет, словно кровь, по моим венам. Иногда откуда-то издалека до меня доносится крик хищной птицы или тявканье лисицы. А еще я слышу шелест ветра, колышущего травы, и дыхание спящих собак. Убаюканный музыкой грандиозного безмолвия, я тоже засыпаю. Просыпаюсь я где-то через полчаса, чувствуя себя уже достаточно отдохнувшим. Таким же образом чувствуют себя и мои собаки, которые, как только я встаю, вскакивают с земли и шумно выражают свое желание снова «выйти в море». Эти «моряки» не знают усталости.