Дюбуа

И особенно резко Дюбуа протестовал против холуйского унижения Вашингтона перед белыми. Это могло бы быть личным делом самого Вашингтона, если бы речь шла о его собственных контактах, но он брал на себя смелость говорить от имени негритянского народа. В каждом его слове, в каждой интонации и жесте, когда он выступал со своей знаменитой речью в Атланте, проявлялось подобострастие и угодничество по отношению к белым. Вашингтон заверял своих хозяев: «Вы и в будущем можете быть так же уверены, как вы были уверены в прошлом, что вас и ваши семьи будут окружать самые терпеливые, преданные, законопослушные и безропотные люди, каких когда-либо видел мир. Подобно тому как мы доказывали свою преданность вам в прошлом, нянча ваших детей, дежуря у постелей ваших больных родителей и часто провожая их со слезами в могилу, так и в будущем со свойственной нам скромностью мы будем стоять на вашей стороне, с преданностью, на которую не способен никакой иностранец, будем готовы, если потребуется, жертвовать своей жизнью, защищая вашу жизнь…»

Эта холопская угодливость Вашингтона претила Дюбуа, обладавшему ярко выраженным чувством собственного достоинства. Давая оценку речи Вашингтона, произнесенной в Атланте, Дюбуа заявил, что, выступая в столь критический момент, он, вместо того чтобы осудить эксплуататоров, возложил «главную ответственность за положение негров на самих негров».

Независимо от того, какими соображениями и побуждениями руководствовался Вашингтон на практике, он оказался глашатаем штрейкбрехерства и капитуляции перед белыми эксплуататорами негров. И не было ничего удивительного в том, что Вашингтон сделал головокружительную карьеру. Он пользовался огромной популярностью и доверием у самых влиятельных людей страны. Вашингтон обедал в Белом доме у президента Теодора Рузвельта, который отнюдь не благоволил к неграм, его принимал у себя в замке в Скибо миллиардер Эндрю Карнеги, он был своим человеком у одного из хозяев «Стандард ойл», Роджерса, Вашингтон стал близким другом и доверенным лицом многих других мультимиллионеров.

В 1896 году Вашингтону была присуждена почетная ученая степень Гарвардским, а в 1901 году — Дортмундским университетами. Он выезжал за границу, его принимала королева Великобритании Виктория. Газета «Нью-Йорк уорлд» называла его «негритянским Моисеем… за ним было решающее слово во всех важных назначениях негров, он был посредником, через которого поступали и распределялись пожертвования негритянским учреждениям, он создавал и разрушал карьеры, выдвигал и сокрушал людей… Он создал аппарат, который получил название «машины Таскиги», и с дерзкой самоуверенностью заставлял эту машину лихорадочно работать на протяжении десяти с лишним лет».

Огромная власть, которую с помощью своих белых покровителей получил Вашингтон, позволила ему стать лидером, почти диктатором девяти миллионов американских негров. Вашингтон был вне конкуренции, он мог раздавить любую оппозицию, и его господство в негритянском движении казалось непреоборимым. Но недовольство действиями Вашингтона неуклонно назревало. Дюбуа отмечал, что казалось странным, когда Вашингтон выступал против политических действий негров, а сам из своей штаб-квартиры в Таскиги диктовал неграм, какова должна быть их политическая линия.

Переход к империализму сопровождался усилением реакции по всем линиям, особенно усилился расовый и национальный гнет, что ставило перед негритянским движением новые важные задачи. «В то время как для защиты гражданских прав негров, — писал Дюбуа, — нужны были организованные и активные действия, Вашингтон срывал эти действия, рекомендуя покорность судьбе или по крайней мере отказ от прямой агитации». Эта капитулянтская политика Вашингтона вызывала резкое недовольство негров, особенно образованной негритянской молодежи, выступившей инициатором создания оппозиции «курсу Таскиги». В 1901 году в Бостоне начал издаваться негритянский журнал «Гардиен», направленность которого против Вашингтона становилась все более очевидной.

Вокруг «Гардиен» стали группироваться негры, главным образом молодежь, недовольные диктаторскими замашками Вашингтона. Борьба принимала очень резкий характер, она разделяла родных и близких, превращала друзей в заклятых врагов.

Вашингтон стремился подавить любую инициативу негров, в первую очередь изолировать их от борьбы вокруг политических проблем. Однако эти усилия были тщетны. Несмотря на бурную деятельность, которую развернула «машина Таскиги», как Дюбуа называл аппарат, созданный Вашингтоном на базе своего института, негры отказывались быть послушным орудием в руках Вашингтона.