Дюна и философия: путь ментата

Между сюжетами «Хроник Дюны» и «Заратустры» существует три четкие параллели, способные подсказать нам, чем структура повествования Герберта обязана «Заратустре». Первая заключается в следующем: В «Детях Дюны», физически слепой, но одаренный пророческим зрением Муад’Диб входит в Арракин после почти десятилетнего отсутствия (прямо как Заратустра, входящий в первый город во время своего первого схождения). «Проповедник» взбирается по ступеням храма Алии и наблюдает оживленную базарную площадь:

«Внезапно сквозь толпу на площадке что-то пронеслось. У подножия ступеней появились Песочные танцоры… привязанные друг к другу веревками из волокон элаккового дерева. Они явно танцевали так дни напролет, стремясь достичь состояния экстаза. Из их ртов текла пена, а они все дергались и топали под свою таинственную музыку. Хорошая треть из них болталась на веревках без сознания, шатаясь взад-вперед, словно куклы-марионетки. Но тут одна из кукол очнулась, и, кажется, толпа уже знала, чего ожидать».

Повествование в «Книге для всех и ни для кого» (что является подзаголовком книги о Заратустре) развивается подобным образом, когда Заратустра прибывает на рыночную площадь, где «обещано было зрелище – канатный плясун», и немедля начинает свою знаменитую первую проповедь об Übermensch

, промолвив:

«Поведаю я вам о Сверхчеловеке. Человек – это этап, что нужно вам преодолеть. Что сделали вы для этого?

Все доселе живущие создания, порождали что-то бо́льшее: предпочтете вы быть отливом сей великой волны, и вернуться к животной ступени, нежели преодолеть человеческую?

Что для человека обезьяна? Посмешище или мучительный позор. Тем же станет человек для Сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором».

В обеих ситуациях присутствуют связанные, соединяющие и зрелищные элементы. И в обеих проповедник-пророк использует собравшуюся толпу и реакцию на зрелище, как возможность представить свои учения: аналогично упомянутому отрывку из «Заратустры» в «Детях Дюны» в ответ на смех толпы над видением Песочного танцора о грядущем разрушении Арракина Проповедник воскликнул: «Тишина! <…> Вы что, не слышали этого человека? Богохульники и идолопоклонники! Все вы! Религия Муад’Диба – не есть Муад’Диб. Он отвергает ваше идолопоклонство и вас вместе с ним!» Уходя, Проповедник оборачивается, демонстрирует образовавшейся толпе то, что он носил в своей сумке, – «высушенную знойными песками человеческую руку» – и восклицает: «Я принес руку Господа, и это все, что я принес!»

Сразу перед входом в город, ставший основным местом событий предисловия «Заратустры», пророк Заратустра повстречал в лесу «святого старца», что знал его еще до ухода в горы. В этой части повествования, когда они уже закончили свой разговор, и сразу перед тем, как он вошел в город и воскликнул «Поведаю я вам о Сверхчеловеке», Заратустра задается вопросом, возможно ли, что «святой старец не слыхал в своем лесу, что Бог умер!». И Проповедник Герберта, и Заратустра выполняют аналогичные задачи, оба одинаково разочаровали и не убедили свою публику.

Когда Заратустра входит в город, первый, кого встречает читатель, – это персонаж бесноватого шута. Канатный плясун является визуальной метафорой учений Заратустры об Übermensch, или «Сверхчеловеке». Вместо того чтобы просто сказать нам, что человек – это этап между животным и Сверхчеловеком, Ницше рисует картину, позволяя нам увидеть того самого человека, как этап между животным и Сверхчеловеком. «Пестро одетый малый, словно шут» мешает продвижению канатного плясуна между башнями, подгоняя его и требуя убраться с пути. В заключение, «испустив дьявольский крик», шут перепрыгивает через канатного плясуна, чем провоцирует его смертельное падение.