Дюна и философия: путь ментата

Как Герберт размышляет в начале своей статьи 1980 г., под названием «Генезис Дюны», обсуждая истоки своей работы (сразу перед выходом «Бога-Императора Дюны»): «личные наблюдения убедили меня, что в зоне влияния политики/экономи-ки, и в их логическом последствии, войне, людям свойственно передавать право принятия решений любому лидеру, способному укутаться в полотно из мифов общества». Может, Пол и стал частью селективно-генетической программы Бене Гессе-рит, но даже полученное им пассивно генетическое наследие не способно избавить его от дальнейших действий и их последствий. В таком понимании «Дюна» предоставляет собственный отчет о банальности зла – зеркальное отражение проблем, связанных с принятием решений в нашем мире, гобелен, сотканный из нитей нашего собственного «полотна мифов», основу и уток которого мы из-за своих узких взглядов отчаянно пытаемся постичь.

Герберт развивает эту тему в «Генезисе Дюны», пытаясь прояснить, что его оригинальным побуждением было как раз такое зеркальное отображение. Наблюдая за проектом Министерства сельского хозяйства США в дюнах к югу от города Флоренс, штат Орегон, в их попытках остановить движущиеся пески, используя инвазивные и чужеродные виды песколюбки, Герберт был потрясен потенциалом структур мира начала ХХ в. не просто к преобразованию и переменам, но и сохранению в будущем:

«Народные вожди, фанатики, аферисты, невинные, и не такие уж невинные, свидетели – всем им предстояло сыграть свою роль в этой драме. Это исходя из моей теории, что супергерои губительны для человечества. Даже если нам удастся найти настоящего героя (чем или кем бы он ни был), рано или поздно подверженные ошибкам смертные возглавят структуру власти, непременно возникшую вокруг такого лидера.

Колоссальные проблемы возникают, когда человеческие ошибки совершаются в больших масштабах, доступных супергерою».

Герберт далее отмечает, что его «концепция супергероя вызвала беспокойство о том, что экология может стать знаменем для народных вождей и псевдогероев, для искателей власти и других, готовых искать адреналиновый кайф от начала нового крестового похода». Вопреки нынешней осведомленности об этом и частоте появления этой темы в прессе и политике, в ХХI в. предвидение Герберта, пожалуй, не столь удивительное, как это может показаться. И хоть фильм Эла Гора «Неудобная правда» заставляет нас думать, что экологическое знамя – это нечто новое, тенденции, затрагиваемые ныне в массовых (и популистских) кругах – все те же, что были сформированы в течение прошлого века.

Некоторые виды философии принимают на веру то, что философы не должны или не могут заботить себя вопросами истории, разве что те имеют отношение к теории исследования истории или к «истории философии». Другие философы утверждают, что идеи, гипотезы и историю нельзя рассматривать по-отдельности. «Дюна» Герберта определенно принадлежит ко второму лагерю. Она призывает нас не просто избегать такого разделения, но и активно практиковать осмысление истории для философского моделирования человечества. Вместе с тем «Генезис Дюны» поясняет, какой вклад представления Герберта о проблемности «лидеров-супергероев» (он называет Гитлера, Рузвельта, Сталина, Черчилля, Муссолини, Кеннеди и Паттона) внесли в его литературную деятельность: «Герои – это боль, а супергерои – вообще катастрофа. Ошибки супергероев втягивают слишком многих из нас в трагедию». «Дюна» – это сюжетно-ориентированное исследование идей Ницше, в свете событий, случившихся со времени первой публикации Ницше.

Он начал свою работу менее чем через двадцать лет после окончания Второй мировой войны. В США разворачивались (а к моменту публикации первых рассказов и книги прочно укоренились) движения за гражданские права афроамериканцев. Корейская война – первая при участии ООН – закончилась неопределенно, а вьетнамская – шла полным ходом. Когда он упоминает «катастрофу», Герберт отлично знает, о чем говорит.

Spannungsbogen: натяжение лука, Золотой Путь, и канат