Дюна и философия: путь ментата

Подобно Лето II, чья физическая трансформация в гибрид человека и песчаного червя начинается сразу после того, как Проповедник трясет «Рукой Господа» перед толпой в Арракине, бесноватому шуту нет дела до жизни конкретного канатного плясуна. Лето же заботит лишь Золотой Путь. Лето в данном случае выступает и дьявольским шутом, и Сверхчеловеком, но не из-за новообретенной силы и скорости, а лишь из-за преданности Золотому Пути. Преодоление, о котором проповедовал Заратустра, состоит в превращении не в высшего человека, а превосходящего человека. Аналогично перерождение самого Лето II в гибрид человека и песчаного червя – не то, чего он пожелал бы любому другому человеку, однако для него важно быть неким стрекалом, дабы побудить человечество стать чем-то большим.

События, последовавшие за появлением Проповедника в Арракине, продолжают сравнение «Дюны» и «Заратустры». Ближе к концу «Детей Дюны», в разговоре между Ассаном Тариком и Лето во время встречи Проповедника и его сына в пустыне присутствует эпизод, который иначе сложно понять.

Назвав Лето демоном несколько раз, Тарик повторяет: «Ты – демон», на что Лето отвечает «Твой демон… А ты – мой». Это перекликается со структурой встречи Заратустры с дьяволом, а также с идеей превращения в Сверхчеловека, которая сама по себе выступает в качестве бесноватого шута для ускорения изменений. Хотя в «Детях Дюны» есть много промежуточного материала, события и разговоры примерно соответствуют структуре повествования «Заратустры». Концептуальная же параллель идентична.

Параллель 2: последний человек, религия Муад'Диба и правление Лето

Историческая справка

Вторую параллель повествования придется изложить детальнее, ведь я собираюсь более глубоко исследовать, почему Герберт так активно использует работы Ницше в «Дюне». Для этого стоит принять во внимание события, произошедшие в период между публикацией Ницше, изначальной и последующими публикациями Гербертом «Дюны», и его смертью в 1980-е гг. Подобно тому, как идеи Ницше пересматривались снова и снова на протяжении этого времени, Герберт поставил заявления Ницше о человечестве, в контекст последующих событий.

В одном из эпиграфов книги «Капитул Дюны» «мастер Дзенсуфи» (собственно, мастер Тлейлаксу, но, на тот момент читателю это не известно) говорит: «Человек, проливающий новый свет на банальное и обыкновенное, может вселять ужас. Мы не хотим менять свои взгляды. Опасаемся изменений. "Все важное мне и так известно!" – говорим мы. Появляется Преобразователь и рушит наши старые убеждения».

Использованное здесь слово «банальный» напоминает нам о труде философа Ханны Арендт «Эйхман в Иерусалиме: Доклад о банальности зла», опубликованного почти одновременно с «Дюной». Эта широко обсуждаемая и довольно неоднозначная книга содержит портрет Адольфа Эйхмана, так называемого архитектора холокоста, как ни странно гротескный при отсутствии гротескных черт.

Помимо осуждения Эйхмана за его «чудовищные деяния», Арендт отмечает, что «исполнитель… был самым обыкновенным, заурядным, ничем не примечательным, не похожим на дьявола или монстра» («Эйхман в Иерусалиме»). Она пишет о его деяниях: «если это „банально» или даже смешно, если никакими усилиями невозможно добыть хоть сколько-нибудь жестокого или демонического глубокомыслия из Эйхмана, чем-то обыденным это все еще не назовешь».

В своем сопротивлении событиям Второй мировой войны, человечество столкнулось с проблемой, которую не в состоянии была разрешить исполненная домыслов, пропаганда, осуществляемая всеми участниками этой драмы в последующие десятилетия. Лавинообразные последствия варварских событий, настигнувшие нас в ХХ в., едва ли тянут на то, чего стоило ожидать после войн, которые «закончат все войны». «Как-то так случилось, – размышлял главный персонаж книги Маргарет Этвуд, под названием «Кошачий глаз», – что война так и не закончилась, она лишь разбилась на части и разлетелась в разные стороны».

Пожалуй, проще всего взять работу философа, побуждающего человечество превзойти самих себя, стать больше, чем людьми, стать Сверхлюдьми и отправить ее на свалку истории. Однако Герберт слишком хорошо понимает Ницше, чтобы сделать это. Словосочетание «банальность зла» точно описывает поведение Пола и то, как Герберт преподнес шестьдесят пять миллиардов смертей, приписанных его джихаду под командованием фрименов, пусть нас и неоднократно уверяют, что ситуация много хуже лежала по обе стороны увиденного Полом пути. Тем не менее все это игнорирует тот факт, что путь этот, так или иначе, результат человеческих действий.

Супергерои Герберта и полотно из мифов общества