Дневники, письма. Воспоминания современников

На одном из телевизионных, несколько полуистеричных, «клубов веселых и находчивых», показанном по телевидению, команда Новосибирского университета по-своему перефразировала слова Маяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй. День твой последний. Точка. Приходит буржуй». Для того чтобы не осторжествовал буржуй, торгаш, всемирный хам, циник, космополит, нам следует всем долго упорно трудиться, возвышать дух, каждый на своем месте овладевать мастерством. Только одухотворенное дело способно остановить нечисть, бесчеловечность и бездуховность. И подлинным мастером такого дела для нас является незабвенный Владимир Алексеевич Чивилихин.

Вячеслав Горбачев

Буквально за несколько дней до столь внезапной, неожиданной для всех нас смерти Владимира Алексеевича мы уже в который раз говорили о «Памяти», о «Слове» («Слово о полку Игореве». – Е.Ч.), о трагедии последних дней князя Игоря. Почему князь Черниговский, в сущности, бунтарь по натуре, радетель отеческой славы, принял схиму перед смертью? А может быть, и не добровольно принял, а вынужденно, и не этим ли объясняется бунтарство его сыновей, поднявших руку на киевский престол? И не с последним ли днем жизни Игоря оборвалась светская история «Слова»? Возможно ведь, что оригинал «Слова» был упрятан монахами, и это его искали сыновья Игоря, чиня разбой и погром в святилище – в храме Святой Софии?…

В чем Владимир Алексеевич был бесспорно убежден, так это в том, что у «Слова» не было Анонима.

– Был автор! И современники его хорошо знали. Не исключаю, что боялись его, трепетали перед ним, перед его умом, а, улучив момент, расправились…

– Вы считаете, что «Слово» было казнено? – спросил он.

– Не исключаю этого. Так или иначе, но в заточении тьмы оно находилось столетия. Казнено же, скорее всего, было имя автора. Жестокая, неслыханная в русской истории казнь почти автоматически накладывала табу на имя Игоря, стало быть, и на дело его…

Отдавая для публикации последние главы «Памяти», Владимир Алексеевич все волновался, как воспримут и поймут ли, поверят ли читатели его версии об авторе «Слова» (Владимир Чивилихин считает и аргументированно доказывает, что автором «Слова о полку Игореве» был сам князь Игорь. – Е.Ч.).

– Возможно, и не все, – сказал я. – Идейные противники наверняка Вам рукоплескать не станут.

– Еще бы! Я знаю. Да я и привык к этому.

– Но мне это кажется убедительным. Я даже думаю, что вообще всю «Память» стоило для того и писать, чтобы сказать в ней Слово о «Слове».

– А знаете, – вздохнул Владимир Чивилихин, – мне иногда кажется, что так оно и было. «Слово», точнее, тайна «Слова» вела меня через столетия. Это самое дорогое… Иначе бы я не осилил «Память». И да вот с публикацией так странно получилось: «Словом» поставил точку… – Он грустно улыбнулся невольному каламбуру. Потом спросил: – А ученые? Как они, по-вашему, воспримут?

– Но ведь вы даже заведомых оппонентов стремитесь сделать союзниками своей идеи!..

– Хотелось быть объективным. Максимально! Насколько это возможно. Ведь истина так близка! Вы верите?! – снова переспросил он…

Русский, советский писатель Владимир Чивилихин, творчество которого стало знаменательным явлением нашей отечественной литературы и культуры, по своей натуре, по характеру дарования, по убежденности принадлежит к той счастливой, встречаемой во все времена рати подвижников, героическим, самоотверженным трудом которых ставилось и продвигалось вперед, к успеху всякое дело, имеющее целью процветание Родины, Отечества…

* * *

Писатель до обидного рано ушел из жизни. Организм, истраченный в долгой и неустанной борьбе с равнодушием, рутиной, застоем, не выдержал перегрузок. Но жизнь писателя оборвалась на космической высоте народной любви, народного признания.

* * *

Жизнь наградила Владимира Чивилихина обостренным чувством справедливости, способностью к сопереживанию людским болям и радостям. Но главная черта его дарования – высокая партийная гражданственность – сформировалась, выкристаллизовалась в борьбе за нравственность человеческих деяний. Именно поэтому Владимиру Чивилихину дороги герои, близкие ему своей одержимостью, преданностью гражданскому долгу – такие, как Александр Кошурников. Они готовы идти вперед, «пока не разорвется сердце»…

* * *

Мы подчас недооцениваем архисложной работы писателя-документалиста, оттого, должно быть, что не всегда ясно представляем масштаб трудностей и объем тех кропотливых и долгих поисков, что предшествуют написанию вещи… Как публицист и очеркист-проблематик, Владимир Чивилихин стоит сегодня в ряду ведущих мастеров жанра…

Николай Грибачев

Художественное слово – чудодейственная сила, способная заставить говорить камень, растянуть мгновение на века и спрессовать века в мгновение, показать человека в таких гранях, о которых мы даже не подозреваем. Но художественное слово не обладает способностью к самовозгоранию, оно черпает энергию в мысли, идее, событии – во всем том, что мы называем жизнью.