Добро не оставляйте на потом

Поезд оказался битком набит мужчинами в форме, из-за чего она с волнением подумала, что в мире уже произошло непоправимое. Но Ливерпуль был промышленным городом, где строили корабли и обучали солдат. Так что в мирное время поезд, полный военных, означал лишь то, что в стране кипит работа. Настроение у пассажиров было приподнятое: время от времени до нее доносился смех и обрывки разговоров за игрой в карты. Большинство солдат сошли в Ливерпуле. Когда они отъехали от местной станции, Доменика выдохнула. В расположенных рядом доках массивная стальная стена выстроенных в ряд линкоров загораживала собой и море, и небо. К счастью, когда поезд двинулся в сторону Шотландии, ее взору наконец предстали зеленые склоны холмов и бескрайний небосвод.

Тревога не отпускала Доменику. Она волновалась за родителей, отчаянно надеясь, что они справляются без нее. Она собственными глазами видела учения подводных лодок у берегов Виареджо. Если они уже хозяйничали в Il Tirreno Mare и, словно змеи, подползали к Лигурийскому побережью, значит, Италия, вне всякого сомнения, готовилась к войне. Ее отец никогда не был бойцом по характеру, а мать не умела держать язык за зубами. К тому же фашисты были жестоки с пожилыми людьми, она сама была тому свидетельницей. Как и Гвидо Мирони, они презирали слабых.

Доменика открыла бумажный мешок, который вручила ей в дорогу сестра Мари Бернар. Внутри она обнаружила банку малинового джема, пачку печенья, плитку шоколада, маленькую бутылочку виски и баночку чудодейственной пчелиной мази. Она отломила кусочек шоколада и с наслаждением ощутила, как он тает во рту. Доменика быстро прочитала благодарственную молитву, а после помолилась о том, чтобы ей сопутствовала удача. Если ей и нужен был знак, что все будет хорошо, она его нашла: на дно мешка сестра положила четки.

Марсель

Август 1939 года

Звон дверного колокольчика в больнице Святого Иосифа напомнил Мэри Гей, что она обещала сестрам снять механизм и упаковать его, чтобы с последней партией коробок отправить в монастырь. Как послушнице, ей поручали работу, которая требовала молодых сил.

Мэри Гей быстро спустилась по лестнице. Она пробралась между коробками, сложенными в вестибюле, и отперла входную дверь. Привлекательный молодой семинарист в длинной черной сутане и сатурно[104] выудил из потертого кожаного мешка пачку писем и протянул их Мэри Гей.

– Тебя наказали, брат? – пошутила она.

– Они посчитали разумным послать церковного человека, а не мирянина. Шляпа чаще внушает почтение. – Он похлопал по полям. – Перевозить почту по Франции все труднее.

Мэри Гей поблагодарила его и вернулась в здание. Она заперла входную дверь, присела на одну из коробок и бегло просмотрела письма. Наткнувшись на конверт, адресованный Доменике Кабрелли, удивленно присвистнула. Она вспомнила, как итальянская медсестра приехала в Дом Фатимы. Мэри Гей тогда понадеялась, что Доменика вступит в орден вместе с ней, но вскоре поняла, что та не станет монахиней. И вот теперь письмо служило тому подтверждением. Обратный адрес на конверте: Глазго, Шотландия, штамп капитана Джона Л. Мак-Викарса. Почтовый штемпель проставлен 10 августа 1939 года. Мэри Гей перечеркнула адрес больницы и переадресовала письмо в шотландский Дамбартон. Прежде чем положить его в стопку, она нарисовала на обороте маленькое Святое сердце[105] на удачу.

23

Виареджо

Наши дни

Анина ждала дедушку у главного входа больницы.

Олимпио протиснулся в двери:

– Где она?

– С ней врач. Иди за мной. – Анина придержала лифт и зашла следом за дедом. Когда двери закрылись, она нажала на кнопку с цифрой «3».

– Что с ней случилось?

– Она учила меня печь штрудель, и ей пришлось присесть. А потом она потеряла сознание.

– Ты дала ей таблетку?

– Какую таблетку? Про таблетку она не говорила. Я сразу привезла ее сюда.

– Слава богу.

Они вышли из лифта.

– Нам сюда, Nonno.

Олимпио ускорил шаг. Увидев имя жены на двери палаты, он бросился внутрь. Анина вошла следом.

– Матильда! – Олимпио с трудом перевел дыхание.

– Ты что пыхтишь? – спокойно спросила Матильда, сидя с прямой спиной на койке.

– Ты меня до смерти напугала. – Олимпио поцеловал жену.

– У меня был небольшой приступ. Ничего страшного. Анина настояла, чтобы я поехала в больницу, хотя не было никакой необходимости…

– Ты упала в обморок.

– Я ничего не ела.

– Мы только что пообедали.

– Ну, я почти ничего не ела.

– Ты съела куриную грудку, тарелку супа и салат с помидорами и моцареллой. Да, и еще два куска хлеба.

– Что ж, тогда я, возможно, перестаралась.

– Ты приняла утром таблетку?

– Не было необходимости.

– Очевидно, что была. – Олимпио снова поцеловал ее. – Ты меня в гроб вгонишь.

– Прежде чем я это сделаю, забери меня отсюда. Ты же знаешь, что больница не лучшее место для здорового человека.

Анина и Олимпио переглянулись.

– Знаю, вам это кажется странным, – сказала Матильда, – но я серьезно. Здесь микробов больше, чем на вокзале.

Медсестра вкатила в палату тележку с аппаратурой.

– Извините, вам лучше подождать снаружи, я обследую синьору.