Добролёт

(Качнув маятник, Иннокентий закрывает дверку часов. Через какое-то время часы начинают выбивать мелодию):

Вечерний звон, вечерний звон,как много дум наводит он.

Иннокентий. Замечательная песня. (Напевает):

О юных днях в краю родном,Где я любил, где отчий дом.

Свербеев(обращаясь к Иннокентию). Я вижу, ты – часовщик. Не мог бы ты, уважаемый, починить часы губернатору? Уже месяц как стоят.

Иннокентий(с улыбкой). Можно. А почему нельзя?

Свербеев. Мы хорошо заплатим.

Иннокентий(с улыбкой).

Тем более.

Свербеев(Елизавете Ивановне). Если его преосвященство зайдет, вы ему скажите: губернатор его срочно ждет. (Выходит.)

Иннокентий. И здесь нашли. И всем срочно. Торопятся, точно на войну.

Елизавета Ивановна. Так война и есть.

Иннокентий. К сожалению.

(Поворачивается к Елизавете Ивановне.)

Ну и как там поживает мой старый приятель Петр Данилович Катышевцев?

Елизавета Ивановна. Живет на широкую ногу. Деньги к деньгам. Я вам сейчас варенья принесу. Брусничного.

(Иннокентий подходит к фисгармонии. Наигрывает и подпевает себе:)

И как я с ним, навек простясь,Здесь слушал звон в последний раз…

Иннокентий. Ну, вот я снова здесь, где когда-то меня будил перезвон этих часов.

(Открывается дверь, и в комнату входит келейник Иннокентия Яшка-тунгус).

Яшка-тунгус. Вы просили найти отца Тихона.

Иннокентий. Где он?

Яшка-тунгус. Здесь. Ждет в сенях.

Иннокентий. Еще что надумал, в сенях. А ну, зови!

(Входит отец Тихон. За ним Яша-тунгус.)

Иннокентий. Да ты присаживайся, Тихон. Говорят, в ногах правды нет.

Тихон. А ее вообще нет, правды-то!

Иннокентий. Ты неправ, Тихон.

Тихон. Владыко, служу исправно. Молюсь за чад своих денно и нощно. Но как пили, так и продолжают пить. Как били жен, так и продолжают бить. Вот она, вся правда.

Иннокентий. Скажи, Тихон, сколько лет ты служишь в Богоявленской?

Тихон. Пять лет, владыко.

(Пауза. Иннокентий медленно прохаживается по комнате, затем оборачивается к Тихону.)

Иннокентий. Как ты смотришь на то, чтобы сменить место службы?

Тихон.

Как прикажите, владыко.

Иннокентий. Я желаю твое мнение знать.

Тихон. Пусть будет по-вашему.

Иннокентий. Хочешь поехать служить на Ситху? Новое место, другие люди.

Я там двадцать лет отслужил. Алеуты – добрый народ, боголюбивый. На службе, как зайдут в храм, так и стоят, не шелохнувшись. Всегда и во всем готовы прийти на помощь.

Отец Тихон. Это где, за морями?

Иннокентий. Да, на Алеутских островах. Там священник недавно скончался, и заменить его некем.

Отец Тихон. Так это в Америках! (Падает на колени.) Владыко, не губи! У меня малое дитя. Ехать с ним в Тмутаракань, на съедение диким! Оттуда намедни казак был у меня, говорит, голод там, люди коренья грызут, из-за гнилой рыбы дерутся. Уж лучше в солдаты!

(Пауза.)

Иннокентий(хмуро). Встань, отец Тихон, иди с Богом. Насильно никто тебя посылать не будет.

(Тихон, пятясь задом, выходит.)

Яша-тунгус. Владыко, пошли в Америку отца Данилу. Он местным придется по душе.

Иннокентий.

Данилу? Да его за пьянство лишили рясы.

Яша-тунгус. Народ его шибко любит. Говорят, сколько бы отец Данила ни выпил, но службу до конца стоял.

Иннокентий(хмуро). Крепок говоришь? Что не дурно, то потешно. Пусть ходит по кабакам и там стоит сколько сможет. Тьфу!

Яшка-тунгус(бормоча). Чоё-то осерчал нынче батюшка, шибко осерчал!

(Выходит из комнаты.)

Иннокентий(с тяжелым вздохом). Царица Небесная, вразуми чад своих.

(В комнате с подносом в руках появляется Елизавета Ивановна.)

Елизавета Ивановна. Царица Небесная, слышит тебя батюшка, даже если ты молчишь.

Иннокентий. Каждый день я молю Господа нашего, чтобы он дал мне силы и разумение понять мир, в котором пребываю.

Елизавета Ивановна. Вот чаю с вареньем скушай, батюшка, все плохое и уйдет.

Иннокентий(как будто рассуждает сам с собой). Я постоянно подвержен искушению: просить сильных мира сего. Для этого и сюда стопы свои направил.