Добровольческая армия в «Ледяном» походе

Принятие решения на основе ожиданий и произвольных построений жестко критиковал Н.Н. Головин. По его мнению, Корнилов находился под влиянием либерально-интеллигентской среды, составлявшей социальную сущность добровольчества, для которой свойственно действовать не в реальной, а в воображаемой обстановке[490]

. Рассуждая с позиций рационализма, Н.Н. Головин не склонен, однако, учитывать того громадного значения, которое имела ясно сформулированная, понятная для психологического состояния войск цель. Армия от командующего до рядового добровольца, уже полтора месяца находившаяся в непрерывных маршах и боях, нуждалась в этой цели, осуществление которой было символом победы и отдыха. Это настроение однозначно определяло порыв бойцов, в значительной мере влияло на усилия штаба и решения командования.

Отступление от Екатеринодара можно считать наиболее опасным для Добровольческой армии моментом 1-го Кубанского похода из-за ее тяжелого морального состояния. Среди всех известных и очевидных причин нельзя не назвать утрату людьми ставшей уже привычной перспективы. Для командования на первый план вновь вышел вопрос спасения армии как таковой. Непосредственной опасности уничтожения вскоре удалось избежать, однако в действительности ситуация изменилась с получением известия о восстании казачества на Дону. На фоне мощного регионального движения «странствующая» армия могла стать грозной силой. Это окончательно определило ее перспективу на ближайший период.

А.И. Деникин, понимая, какое значение имеет для каждого чувство высокой сопричастности общему делу, выступил с обращениями о целях и задачах Добровольческой армии. Первое было обнародовано в станице Ильинской 10 (23) апреля, второе – в Егорлыкской после вступления армии в пределы Области войска Донского, 23 апреля (6 мая)[491]

. В этих документах впервые со всей определенностью было заявлено об общероссийском характере борьбы Добровольческой армии, целью которой является свержение правительства народных комиссаров. Таким образом, был ознаменован новый этап гражданской борьбы, в котором Добровольческой армии предстояло стать организующим центром военной контрреволюции на Юге России.

Оценивая 1-й Кубанский поход с точки зрения его реализации как военного и политического плана, необходимо отметить, что определяющее влияние на него оказали некоторые черты Л.Г. Корнилова как личности, военачальника и политического деятеля. В этом смысле поход совершенно по праву носит название «Корниловского» или «генерала Корнилова».

Возникновение Добровольческой армии в конце 1917 года по-своему отразило неприятие охватившего страну хаоса известной частью офицерства и армейской молодежи и их желание противопоставить им собственное понимание порядка. Важнейшим условием становления Добровольческой армии как устойчивой военно-политической силы должен был стать популярный в военных кругах лидер, олицетворявший в той или иной мере идею восстановления дисциплины и порядка. Поэтому культ верховного руководителя изначально становился не только вероятным, но и весьма желательным. Наличие во главе движения сразу двух авторитетных начальников старой армии оказалось одновременно не только его удачей, но и его большой проблемой. Однако, хотя противостояние М.В. Алексеева с Л.Г. Корниловым не прекращалось до самой гибели последнего, лидерство Корнилова в армии было неоспоримым. Не будет преувеличением сказать, что Корнилов имел возможность распоряжаться судьбой армии не только как командующий, но и как «духовный диктатор», каковым он был для подавляющего большинства добровольцев. В связи с этим весьма важным представляется для нас ряд обстоятельств боевой биографии Корнилова.

Учитывая его крайне скромное происхождение (сын волостного писаря, отставного казачьего офицера), карьеру Корнилова можно признать образцовой. После окончания Академии Генерального штаба 28-летний капитан продолжает службу в штабе Туркестанского военного округа. В этот период он совершает несколько длительных экспедиций с исследовательскими и разведывательными целями в Восточный Туркестан, Афганистан, Персию. Сам по себе этот эпизод представляет Корнилова как человека смелого, склонного к действиям самостоятельным, независимым, граничащим с авантюрой. С началом Русско-японской войны Корнилов добивается перевода в действующую армию. Несмотря на штабную должность, он неоднократно отличается в боях и оканчивает войну кавалером многих орденов в чине полковника «за боевые отличия». После войны Корнилов проходит службу в различных штабных и командных должностях, в том числе около четырех лет военным агентом в Китае, около года начальником отряда в корпусе пограничной стражи, в 1912 году, то есть в 42 года, получает производство в генерал-майоры. На фронт Первой мировой войны Корнилов выступил командиром бригады, но уже в августе 1914 года принял 48-ю пехотную дивизию на Юго-Западном фронте.