Дочь фортуны

В декабре его терпение иссякло. Переписывая реестр доставленных в порт товаров, в чем и состояла его ежедневная рутинная работа, Андьета изменил некоторые цифры, а потом уничтожил оригинал документа о разгрузке. С помощью этого ловкого бухгалтерского фокуса он заставил исчезнуть несколько прибывших из Нью-Йорка ящиков с револьверами и пулями. В течение трех следующих ночей Андьете удавалось обманывать бдительность сторожей, вскрывать замки, проникать на склад Британской компании по импорту и экспорту и похищать содержимое этих ящиков. Пришлось сделать несколько заходов, потому что груз был тяжел. Сначала Хоакин выносил пистолеты в карманах, привязывал к рукам и ногам, пряча под одеждой, затем вынес и пули в мешочках. Несколько раз похититель едва не попался на глаза ночным сторожам, но везение ему сопутствовало, и Хоакину каждый раз удавалось проскользнуть вовремя. Хоакин подсчитал, что в его распоряжении около двух недель, прежде чем кто-нибудь хватится недостающих ящиков и о краже станет известно; он также понимал, что достаточно лишь потянуть за ниточку пропавших документов и подтасованных цифр, чтобы выйти на след виновного, но к тому времени Андьета надеялся оказаться уже в открытом море. А когда он сколотит свое состояние, он возвратит все до последнего сентаво, да еще и с процентами, ведь, как тысячу раз повторял себе Андьета, единственной причиной, толкнувшей его на кражу, было отчаяние. Это был вопрос жизни и смерти: настоящая жизнь, какой ее представлял Хоакин, ждала его в Калифорнии, а оставаться запертым в Чили было равносильно медленной смерти. Он распродал часть своей добычи за бесценок в портовых кварталах, а остальное – своим друзьям из магазина «Сантос Торнеро», с которых взял клятву сохранить его тайну. Эти пламенные идеалисты никогда не держали в руках оружия, но на словах годами готовились к утопическому восстанию против консервативного правительства. Отказ от покупки оружия на черном рынке явился бы изменой их убеждениям, тем более что цена была смехотворная. Хоакин сохранил два пистолета для себя, собираясь с их помощью проложить себе дорогу к золоту, но своим товарищам даже не обмолвился о намерении уехать. Вечером, во время встречи с друзьями в каморке книжной лавки, Хоакин Андьета тоже положил правую руку на грудь и именем родины поклялся отдать жизнь за демократию и справедливость. На следующее утро он купил билет третьего класса на ближайший рейс (шхуна отправлялась через несколько дней), а также разжился мешочками с прожаренной мукой, фасолью, рисом, сахаром, вяленой кониной и ломтями сала – этих припасов при должной экономии должно было хватить на все путешествие. Несколько оставшихся реалов он замотал тугим поясом у себя на животе.

Вечером 22 декабря Хоакин Андьета простился с Элизой и матерью, а на следующий день отправился в Калифорнию.

Няня Фресия обнаружила любовные письма случайно: она собирала луковицы в своем огородике и тяпка задела жестяную коробку. Индианка не умела читать, но с первого взгляда поняла, что это такое. У нее возникло искушение передать письма мисс Розе; едва подержав их в руке, женщина почувствовала угрозу, она могла поклясться, что эта перевязанная лентой пачка бьется, как живое сердце, однако любовь к Элизе взяла верх над осторожностью, и, вместо того чтобы бежать к хозяйке, няня Фресия сложила письма обратно в коробку из-под печенья, спрятала под свою широкую черную юбку и, тяжко вздыхая, отправилась в комнату Элизы.

Она застала девушку сидящей на стуле с прямой спиной и руками на коленях, как во время мессы; взгляд был устремлен на море за окном, и было в этом взгляде столько скорби, что воздух вокруг неподвижной фигуры сгустился и наполнился дурными предчувствиями. Няня Фресия положила коробку Элизе на колени и застыла, дожидаясь объяснений. Но объяснений не последовало.

– Этот мужчина – дьявол. Он принесет тебе одни несчастья, – в конце концов сказала индианка.

– Несчастья уже начались. Полтора месяца назад он уехал в Калифорнию, а у меня не было месячных.

Няня Фресия села на пол, скрестив ноги, – так она поступала, когда больше не могла носить свои кости. И начала раскачиваться вперед-назад, тихонько подвывая.

– Замолчи, нянюшка, не то мисс Роза услышит, – взмолилась Элиза.

– Дите из канавы! Безотцовщина! Что же нам делать, девочка моя? Что нам делать? – причитала няня Фресия.

– Я выйду за него замуж.

– Но как, ведь он-то уехал?

– Мне придется его найти.

– Уй, господь всемогущий! С ума ты сошла? Я заварю тебе лекарство, и через несколько дней будешь как новенькая.