Дочь фортуны

– Я-то знаю, вы заявились в порт не для того, чтобы встречать меня. Что вам надо – так это духов купить, верно? Я вам расскажу, у кого взять самые лучшие, из самого сердца Парижа.

В этот момент проходивший мимо незнакомец случайно задел капитана чемоданом, который нес на плече. Джон Соммерс сердито обернулся, но, узнав толкнувшего, изрыгнул одно из своих веселых ругательств и придержал его за руку.

– Погоди, китаеза, дай я тебя познакомлю с семьей, – добродушно позвал капитан.

Элиза смотрела на незнакомца во все глаза, потому что прежде ей не доводилось видеть вблизи азиата, и вот наконец перед ней человек из Китая, загадочной страны, о которой так много рассказывал дядя Джон. Это был мужчина совершенно непонятного возраста, по китайским меркам скорее высокий, однако рядом с корпулентным английским капитаном он казался ребенком. Походка его не отличалась изяществом, лицо было плоское, тело как у подростка, в раскосых глазах застыла мудрость веков. Его докторская степенность плохо сочеталась с детским смехом, который родился в его груди, когда Соммерс его подозвал. На китайце были штаны до щиколоток, просторная рубаха из грубого полотна, на широком поясе висел большой нож; обут он был в легкие тапочки, на голове красовалась соломенная шляпа самого жалкого вида, на спину свисала длинная коса. Китаец приветствовал их чередой мелких поклонов, не опуская чемодана и никому не глядя в лицо. Мисс Роза и Джереми Соммерс растерялись от фамильярности, с которой их брат обращался с человеком, очевидно, низкого звания, – они не знали, как себя повести и ограничились короткими сухими кивками. К ужасу мисс Розы, Элиза протянула китайцу руку, но тот притворился, что не заметил этого движения.

– Это Тао Цянь, худший повар из всех, что у меня были, зато он умеет лечить почти все болезни, поэтому я до сих пор и не выкинул его за борт, – веселился капитан.

Тао Цянь ответил новой серией поклонов, еще раз рассмеялся без видимой причины и отошел от семьи, пятясь спиной вперед. Элиза задумалась, понимал ли он по-английски. Потихоньку от женщин Джон Соммерс прошептал брату на ухо, что этот китаец может достать опиум самого лучшего качества и порошок из носорожьего рога, помогающий при импотенции, если братец однажды решится покончить со своим унылым целибатом. Элиза, прячась за веером, внимательно выслушала эти подробности.

В тот вечер за чаем капитан раздавал припасенные подарки: английский крем для бритья, набор толедских ножниц и гаванских сигар для старшего брата; гребни из панциря черепахи, и шаль из Манилы для сестры, и, как всегда, украшение в приданое Элизе. В этот раз он привез жемчужное ожерелье; Элиза горячо поблагодарила дядюшку и положила подарок в свою шкатулку к другим драгоценностям. Благодаря упорству мисс Розы и щедрости дяди Джона сундучок с сокровищами продолжал наполняться.

– Обычай собирать приданое – это, по-моему, глупость, особенно когда под рукой нет жениха, – улыбнулся капитан. – Или кто-нибудь уже появился на горизонте?

Девушка бросила полный отчаяния взгляд на няню Фресию, вносившую в столовую поднос с чаем. Капитан ничего не сказал, только удивился, как это Роза до сих пор не заметила перемен в приемной дочери. Судя по всему, от женской интуиции проку немного.

Остаток вечера Соммерсы, затаив дыхание, слушали невероятные рассказы дяди Джона о Калифорнии, хотя он и не бывал в тех краях после чудесного открытия и отзывался о Сан-Франциско как о скопище жалких лачуг, расположенных в прекраснейшем месте на свете. Золотая лихорадка была единственной темой для разговоров в Европе и Соединенных Штатах, известие достигло даже далеких берегов Азии. Корабль Джона был битком набит пассажирами, спешащими в Калифорнию; большинство не имело ни малейшего представления о добыче металла, многие за всю жизнь не видели золота даже во вставном зубе. Не существует удобного и быстрого способа добраться до Калифорнии, плавание длится несколько месяцев, условия самые скверные, рассказывал капитан, а путешествие по суше через Американский континент продлится еще дольше, и сражения с безбрежными просторами и воинственно настроенными индейцами не добавляют шансов выжить. Те, кто выбирает путь морем до Панамы, должны перебраться через перешеек по рекам, кишащим всякими вредными тварями, потом на мулах через сельву, потом, оказавшись на берегу Тихого океана, нужно снова садиться на корабль, идущий на север. На этом пути их поджидают адская жара, москиты, ядовитые гады, холера и желтая лихорадка, а сверх того – еще и неслыханная человеческая жестокость. Путники, которые останутся живы после обрывистых горных троп и болотных топей, на другом берегу попадают в лапы разбойников, которые грабят до нитки, или перекупщиков, которые отбирают последние деньги за доставку в Сан-Франциско на утлых посудинах, куда пассажиров грузят, как скотину.

– А Калифорния – она очень большая? – спросила Элиза, стараясь, чтобы голос не выдал тревогу ее сердца.

– Принеси-ка мне карту, я покажу. Калифорния куда больше, чем Чили.

– А как добираются до золота?