Дочь фортуны

Тао Цянь сел на парусный сампан[15], который шел в Гонконг, с намерением начать новую жизнь. Теперь он

чжунъи, обученный традиционной китайской медицине лучшим мастером Кантона. Тао Цянь хранил вечную благодарность духам своих досточтимых предков за то, что они столь славным образом выпрямили его карму. Для начала, решил парень, нужно обзавестись женой, ведь возраст у него вполне подходящий для брака, а целибат его слишком тяготил. Отсутствие жены – признак явной бедности. Молодой человек лелеял мечту об изящной девушке с красивыми ступнями. Ее золотые лилии

не должны превышать трех-четырех дюймов в длину[16], пусть они будут округлые и нежные на ощупь, как кожа полугодовалого младенца. Тао Цянь восторгался походкой девушек с миниатюрными ступнями, когда шаги получаются коротенькие и неуверенные, как будто красавица вот-вот упадет, бедра отставлены назад и покачиваются, как тростник на берегу пруда в саду его учителя. Ему внушали отвращение большие, мускулистые, холодные ноги – ноги крестьянки. В своей деревне Четвертый Сын лишь издали видел девушек с перебинтованными ступнями – они были гордостью семьи, для таких без труда подыщут хорошего мужа, но, только завязав отношения с кантонскими проститутками, Тао Цянь получил в свои руки первую пару таких

золотых лилий и смог насладиться крохотными вышитыми туфельками, которые девушки носили не снимая, ведь из исковерканных костей годами сочилась зловонная жидкость. Потрогав эти ножки, ученик чжунъи

убедился, что их изящество достигается нескончаемой болью – вот почему маленькие ступни так ценятся. И тогда Тао Цянь воздал должное книгам из собрания старого мастера, целиком посвященным женским ступням, в которых золотые лилии подразделяются на пять классов и восемнадцать различных стилей. А еще супруге Тао Цяня надлежит быть совсем юной, ведь женская красота длится недолго: расцветает около двенадцати и заканчивается вскоре после двадцати. Так объяснял учитель. И не зря же самые известные героини китайской литературы всегда умирают именно на пике своего очарования; повезло тем, кто уходил прежде, чем их подтачивал возраст, и в памяти о них сохранялось только очарование свежести. Существовали и практические основания для выбора юной спутницы: она подарит мужу сыновей, ему будет проще укротить ее нрав, чтобы сформировать истинную покорность. Нет ничего отвратительнее, чем крикливая жена; Тао Цянь повидал и таких, что плюют в лицо и отвешивают мужу и сыновьям оплеухи, даже на улице, при соседях. Такое оскорбление – страшнейший позор для мужчины. И в лодке, медленно уносившей его за девяносто миль от Кантона, с каждой минутой отдалявшей его от прошлой жизни, Тао Цянь грезил о такой девушке, о наслаждениях и детях, которых она ему подарит. Тао Цянь раз за разом пересчитывал деньги в кошельке, как будто пустые подсчеты могли приумножить эту сумму, но всякий раз выходило, что этих денег не хватит на приличную жену. И однако, несмотря на все свое нетерпение, юноша не собирался довольствоваться меньшим, чтобы потом не провести остаток дней при женщине с большими ногами и крутым нравом.

Остров Гонконг появился перед глазами внезапно: его черный профиль гор и зеленые ландшафты сиреной вынырнули из темно-синих вод Китайского моря. Как только легкое суденышко достигло порта, Тао Цянь ощутил присутствие ненавистных чужеземцев. Прежде ему доводилось видеть фаньгуй издали, но теперь они были так близко, что Тао Цянь, если бы осмелился, мог бы дотронуться рукой, чтобы убедиться, что эти крупные создания, лишенные всякого изящества, на самом деле человеческие существа. Юноша с изумлением обнаружил, что у многих чужаков волосы красные или желтые, глаза выцветшие, а кожа пунцовая, под цвет вареных раков. Женщины, на взгляд Тао Цяня несообразные, носили шляпки с перьями и цветами – быть может, стараясь прикрыть свои дьявольские волосы. Одевались чужаки очень странно – во все тесное и узкое; Тао Цянь предположил, что именно поэтому они движутся как деревянные куклы и не используют вежливые поклоны: они вышагивали, прямые как палки, никого не замечая, молча страдая от летнего зноя под своими неудобными одеяниями. В порту стояла дюжина европейских кораблей, вокруг них сновали азиатские лодки самых разных цветов и размеров. На улицах города Тао Цянь увидел несколько повозок с лошадьми, которыми правили люди в форме; они почти терялись среди человеческого транспорта – носилок, паланкинов, портшезов и просто людей, несущих других людей на спине. Для начала юноша занялся поисками места, где можно поесть, – такие дома обозначаются длинными желтыми лентами.