Дочь фортуны

Тао Цянь обхватил голову руками и запричитал на диалекте своей родной деревни, на котором не говорил вот уже пятнадцать лет: знай он заранее, ни за что бы не стал ей помогать, да как ей взбрело в голову отправляться в Калифорнию с пузом, да она с ума сошла, чего ему только не хватало – так это аборта, и если она умрет, то и он пропал, в хорошенькую историю она его впутала, держала за дурачка, да как он мог сразу не догадаться, почему ей так не терпится сбежать из Чили! К этому Тао Цянь добавил английские проклятья и брань, но Элиза снова лишилась сознания, и никакие упреки не достигали ее ушей. Китаец держал ее на руках, укачивая как ребенка, и постепенно гнев его стих, уступая место безудержной жалости. У него мелькнула мысль обратиться к капитану Катсу и признаться во всем, но повар не мог предсказать реакцию капитана. Этот голландский лютеранин, обращавшийся с женщинами на борту как с зачумленными, скорее всего, впадет в ярость, узнав, что у него на корабле спряталась еще одна, да к тому же беременная и полумертвая. А каким будет наказание для пособника? Нет, никому нельзя открывать эту тайну. Оставалась единственная возможность: дождаться смерти Элизы, если уж такова ее карма, а потом выбросить тело за борт вместе с мусорными мешками с камбуза. Если Элиза будет слишком тяжко страдать, Тао Цянь может разве что помочь ей умереть с достоинством.

Тао Цянь уже шел к лестнице наверх, как вдруг кожей ощутил, что в трюме есть кто-то еще. Напуганный повар поднял фонарь повыше и ясно увидел в дрожащем круге света свою дорогую Лин: женщина была совсем близко, она смотрела на мужа с тем насмешливым выражением на полупрозрачном лице, которое он так любил при жизни супруги. На Лин был наряд из зеленого шелка, расшитый золотыми нитями, – она надевала его по особо важным случаям, – волосы собраны в простой пучок, закрепленный палочками из слоновой кости, над ушами два свежих пиона. Такой он видел Лин в последний раз, когда соседки обрядили ее перед похоронами. В корабельном трюме его жена выглядела настолько реальной, что Тао Цяня охватила паника: ведь духи, какими бы хорошими они ни были при жизни, бывают очень жестоки к смертным. Парень хотел спастись бегством, но жена преградила ему путь. Дрожащий Тао Цянь рухнул на колени, не выпуская фонаря, – только свет связывал его с реальностью. Он хотел произнести молитву, изгоняющую демонов, на случай если они коварно приняли обличье Лин, но не мог вспомнить слов, и с губ его слетал только протяжный стон – в нем была вся любовь к Лин и тоска по прошлому. И тогда Лин с незабываемой грацией склонилась к нему – она была так близко, что, если бы Тао Цянь осмелился, он мог бы ее поцеловать, – и прошептала, что проделала такой далекий путь не чтобы его пугать, а чтобы напомнить ему о долге достойного врача. Лин, как и эта девушка, когда-то тоже истекала кровью, произведя на свет дочь, и в тот раз Тао Цянь сумел ее спасти. Так почему он не спасет эту бедняжку? Что случилось с ее любимым Тао? Неужели он лишился своего доброго сердца и превратился в таракана? Преждевременная смерть – вовсе не карма Элизы, заверила Лин. Если женщина готова пересечь весь мир внутри кошмарной могилы, чтобы отыскать своего мужчину, это значит, в ней много ци

.

– Ты должен помочь ей, Тао. Если она умрет, не увидев любимого, она не обретет мира и ее призрак будет преследовать тебя вечно, – пригрозила Лин, прежде чем растаять в воздухе.

– Подожди! – взмолился муж, простирая руку, но его пальцы ухватили лишь пустоту.

Тао Цянь долго лежал, распростершись на полу, стараясь вернуть себе здравомыслие, и вот наконец его безумное сердце перестало скакать, а нежный аромат Лин выветрился из трюма. «Не уходи, не уходи», – повторил он тысячу раз, побежденный своей любовью. Только потом ему удалось подняться, открыть дверь и выбраться на свежий воздух.

Ночь была теплая. Тихий океан блестел, как серебряное блюдо, в отраженном свете луны, легкий бриз раздувал старые паруса «Эмилии». Многие пассажиры уже разошлись по каютам спать или играть в карты, другие повесили гамаки, чтобы провести ночь среди горняцких инструментов, конской сбруи и ящиков, в беспорядке заполнявших палубу, а некоторые собрались на корме посмотреть на игры дельфинов, резвящихся в пенном шлейфе корабля. Тао Цянь поднял благодарный взор к величественному своду неба. Лин посетила его не таясь – впервые после смерти. До того как стать моряком, Тао Цянь несколько раз ощущал ее присутствие, особенно во время глубоких медитаций, но тогда легкую рябь призрака было легко спутать с его тоской вдовца. Обычно Лин проходила совсем рядом, касаясь его тонкими пальцами, но Тао Цянь пребывал в сомнениях, действительно ли это она или только порождение его страждущей души. Однако в этот раз в трюме Тао Цянь ни в чем не сомневался: лицо Лин возникло перед ним такое же ясное и четкое, как луна над морем. Тао Цянь больше не был одинок, он был всем доволен, как в те далекие ночи, когда после любовной игры Лин спала в его объятиях, свернувшись калачиком.