Дочь фортуны

Китаец пошел в отсек, где спала команда: там у него была узкая деревянная койка, до которой никогда не доходил сочившийся из-под двери свежий воздух. Спать в этом спертом помещении, пропахшем мужчинами, было невозможно, но повар там никогда и не спал с самого выхода из Вальпараисо: теплое лето позволяло растянуться на палубе. Тао Цянь отыскал свой рундук, прибитый к палубе для защиты от качки, снял с шеи ключ, открыл замок и вытащил докторский чемоданчик и склянку с лауданумом. Затем он тайком нацедил двойную порцию пресной воды и разжился на камбузе тряпками – они подойдут за неимением лучшего.

Тао Цянь уже возвращался в трюм, когда чья-то рука схватила его за плечо. Удивленный доктор увидел перед собой одну из чилиек, которая, в нарушение сурового приказа капитана запираться в каюте с заходом солнца, вышла поискать себе клиентов. Тао Цянь тотчас ее узнал. Из всех женщин на корабле Асусена Пласерес была самой добродушной и самой отважной. В первые дни плавания лишь она помогала страждущим пассажирам справляться с морской болезнью, она же прилежно ухаживала за молодым матросом, который упал с мачты и сломал руку. Таким образом, она завоевала уважение даже строгого капитана Катcа, и после этого случая он смотрел на ее ночные прогулки сквозь пальцы. Услуги медсестры Асусена Пласерес предоставляла бесплатно, но тот, кто осмеливался возложить руку на ее крепкие телеса, должен был платить звонкой монетой, ибо не стоит путать добросердечие с глупостью, – вот как говорила Асусена. «Это ведь мой единственный капитал, и если я не буду его беречь, тут мне и крышка», – объясняла она, жизнерадостно хлопая себя по заднице. Асусена Пласерес обратилась к Тао Цяню с речью из четырех слов, понятных на любом языке: шоколад, кофе, табак, бренди. Как и всегда при встречах с китайцем, женщина недвусмысленными жестами выразила желание предоставить свои прелести в его распоряжение в обмен на любое из этих сокровищ, но чжунъи

оттолкнул проститутку и пошел дальше.

Тао Цянь провел рядом с больной Элизой бóльшую часть ночи. Он работал над ее изможденным телом с помощью ограниченных ресурсов своего чемоданчика, своего многолетнего опыта и осторожной нежности, пока Элиза не извергла окровавленного моллюска. Тао Цянь осмотрел его в свете фонаря и безошибочно определил, что зародышу несколько недель и он вполне сформировался. Чтобы вычистить чрево изнутри, Тао Цянь поставил иголки на руки и ноги девушки, и это вызвало сильные спазмы. Когда Тао Цянь убедился, что результат достигнут, он вздохнул с облегчением: теперь остается только просить Лин о помощи, чтобы не случилось заражения. До той ночи Тао Цянь воспринимал Элизу как участницу делового соглашения, скрепленного жемчужным ожерельем, лежащим на дне его рундука. Она была просто незнакомка, к которой он как будто не испытывал никаких личных чувств, фаньгуй

с большими ступнями и воинственным духом, которой сложно будет заполучить себе мужа, поскольку она совершенно не собиралась ублажать и обслуживать своего мужчину, это было очевидно. Теперь же ей, испорченной абортом, и вовсе не выйти замуж. Даже любовник Элизы, однажды уже ее бросивший на произвол судьбы, не пожелает взять ее в жены в том маловероятном случае, если девушка вообще сумеет его отыскать. Тао Цянь допускал, что для чужеземки Элиза не совсем безобразна, в ее раскосых глазах есть что-то восточное, а волосы длинные, черные и блестящие, как хвост горделивого императорского коня. Будь у нее эта дьявольская шевелюра желтого или красного цвета, как у многих женщин, которых он видел, покинув Китай, Тао Цянь к ней бы, наверно, и не подошел, но ей не помогут ни милая внешность, ни твердость характера, ее несчастный жребий предначертан, и нет никакой надежды: в Калифорнии ей суждено стать проституткой. В Кантоне и Гонконге Тао Цянь часто навещал таких женщин. Значительную часть своих познаний чжунъи получил, практикуясь на телах этих несчастных созданий, исковерканных побоями, болезнями и наркотиками. Несколько раз в ту ночь Тао Цянь раздумывал, не будет ли благородным делом позволить девушке умереть, несмотря на повеление Лин, и таким образом спасти ее от страшной участи, однако Элиза заплатила вперед, и он должен был выполнить свою часть договора. Но нет, это не единственная причина, наконец заключил китаец, – ведь он с самого начала задавался вопросом, что заставило его переправить на борт «Эмилии» эту пассажирку без билета. Риск был огромен, и Тао Цянь сомневался, что совершил такой опрометчивый поступок только ради жемчуга. Его чем-то тронула отважная решимость Элизы, хрупкость ее тела и ее дерзкая речь чем-то напомнили его жену…