Дочь фортуны

Когда «Эмилия» вошла в калифорнийские воды, Тао Цянь начал постепенно снижать дозу опиума и успокоительных травок; он принялся откармливать Элизу и заставлял делать упражнения, чтобы девушка смогла выйти из заточения на собственных ногах. Асусена Пласерес терпеливо обмывала Элизу мыльной водой и даже изобрела способ мыть голову с помощью чашечки; за этими занятиями она рассказывала девушке о печальной жизни проститутки и радостно мечтала, как разбогатеет в Калифорнии, как вернется в Чили настоящей сеньорой, с шестью сундуками королевских нарядов и с золотым зубом во рту. Тао Цянь до сих пор не знал, как он переправит Элизу на берег, но если уж в Вальпараисо ему удалось пронести беглянку в мешке, значит можно и второй раз воспользоваться тем же методом. А когда девушка окажется на суше, вся ответственность с него будет снята. Мысль об окончательном расставании с Элизой вызывала в нем смешанные чувства: великое облегчение и совершенно непонятное беспокойство.

Когда до места назначения осталось несколько лиг, «Эмилия» пошла вдоль северного берега Калифорнии. По словам Асусены Пласерес, здешние места так похожи на Чили, что, ясное дело, они просто пятились по кругу, как раки, и вот пожалуйста, они опять в Вальпараисо. Тысячи тюленей и морских львов сползали со скал и тяжело плюхались в воду, над ними кружили галдящие чайки и пеликаны. На скалистых берегах не было видно ни души, ни следа хоть какого-нибудь поселения, ни тени индейцев, которые, как говорили, веками населяли эти зачарованные места. Наконец «Эмилия» подошла к утесам, предвещавшим близость Золотых Ворот, знаменитых Golden Gate

– преддверие залива Сан-Франциско. Корабль заволокло плотным покрывалом тумана, видимость снизилась до полуметра, и капитан приказал остановиться и бросить якорь, чтобы не напороться на камни. Сан-Франциско был совсем рядом, и нетерпение пассажиров переросло в возбуждение. Все разом загалдели, все готовились сойти с корабля и сразу же отправиться на прииски за золотом. В последние дни большая часть старательских товариществ развалилась: монотонное путешествие превратило бывших компаньонов во врагов, каждый думал только о себе, погруженный в мечты о несметных сокровищах. Нашлись и такие, кто объяснился в любви к проституткам, и теперь капитана просили заключить браки прямо на борту: пассажиры прослышали, что самое дорогое в этих варварских землях – это женщины. Одна из перуанок приняла предложение француза, который столько времени провел в море, что уже не помнил собственного имени, однако капитан отказался сочетать их браком, когда узнал, что в Авиньоне у француза остались жена и четверо детей. Другие женщины с ходу отказали всем претендентам, ведь, как заявили проститутки, они проделали такой трудный путь, чтобы стать свободными и богатыми, а не превращаться в бесплатных служанок для первого нищеброда, который позовет замуж.

Энтузиазм пассажиров постепенно угасал с течением неподвижных часов посреди млечной нереальности тумана. Наконец, когда на следующий день резко прояснело, «Эмилия» снялась с якоря, расправила паруса и отправилась в последний этап долгого путешествия. Пассажиры и матросы высыпали на палубу, чтобы увидеть узкую горловину Золотых Ворот; оставалось пройти шесть миль с попутным апрельским ветром под безоблачным небом. По обе стороны вырастали лесистые холмы: вековечная работа волн обрезала их кромки, точно ножом, позади оставался Тихий океан, а впереди серебряным озером расстилался прекрасный залив. Дружный радостный гул ознаменовал конец тяжелого плавания и начало погони за золотом – то были голоса пассажиров и пассажирок, а еще двух десятков моряков, в этот самый момент решивших бросить корабль на произвол судьбы и тоже рвануть на прииски. Единственными, кто сохранил хладнокровие, был голландский капитан Винсент Катс, оставшийся на посту у штурвала и не выказавший никаких эмоций, поскольку золото его не влекло, ему хотелось только вовремя вернуться в Амстердам и встретить Рождество с семьей, и Элиза Соммерс в брюхе корабля, поскольку она узнала о прибытии в Калифорнию лишь много часов спустя.