Дочери лорда Окбурна

Она была в каком-то забытье, произнося эти слова. Юдио встала, чтобы идти. Она не могла оставаться дольше, наконец, она не хотела говорить об этом деле с мистрис Смит при посторонних.

– Скажите, пожалуйста, сколько времени жил этот несчастный ребенок? Пеперфли сказала мне, что он умер.

– Недолго, – ответила мистрис Смит. – Я бы хотела, чтобы вы остались еще немного Юдио.

– Я была бы очень рада, – сказала Юдио, – но это невозможно. Хотя я ничего не могу сделать для леди Люси, (бедное дитя) однако мне все-таки необходимо быть дома.

– Говорят, Юдио, что леди Лора, – ах, Боже мой, кто это такой?

Это восклицание вдовы Гульд, вызвало появление на улице маленькой повозки, в которой сидели булочник и матушка Пеперфли.

Сиделка, окончив свою миссию у мистрис Снаг, которая совсем поправилась, ушла от нее накануне.

Пользуясь свободным временем, она поспешила повидаться со своими знакомыми. Она вспомнила, что нигде так приятно не проведет послеобеденное время, как у своей знакомой на Блистерской улице, где она найдет хорошую чашку чаю, а быть может и хороший ужин, солонину и другие лакомые вещи, не говоря уже о том, что ее, вероятно, пригласят и переночевать, – она попросила булочника посадить ее на свою повозку. Она сама не понимает, как могла взобраться на нее… а более того, как сошла оттуда. Пока вдова Гульд вышла, чтобы посмотреть на это зрелище, ребенок проснулся и начал кричать. Юдио воспользовалась случаем, чтобы уйти.

На середине дороги она встретила коляску Карлтона, который направлялся к Таппер-коттеджу.

Глава XX

Визит Стефена Грея

Сэр Стефен Грей, чрезвычайно встревоженный телеграммой сына, не медля ни минуты, отправился на его призыв. Люси Шесней умирает! Он бросил все и уехал.

На станции Большой Венок его ожидал Фредерик, который приготовил кабриолет с хорошей лошадью. Через несколько минут после приезда они уже мчались по дороге в Венок-Сюд.

– Никакой перемены после твоей телеграммы, Фредерик?

– Никакой перемены к лучшему, отец.

Последовало молчание.

– Как ты едешь! Будь осторожен!

– Лошадь выдержит, отец, а она между жизнью и смертью.

Стефен ничего не возразил. Когда они въехали в Венок-Сюд, все были поражены опасной скоростью, с которой Фредерик Грей гнал свою лошадь, но узнав того, кто сидел рядом с ним, все стало понятно. Если Стефен Грей с такой поспешностью едет из Лондона, то леди Люси находится при смерти.

Карлтон в эту минуту был дома. Он в первое время не узнал Стефена и узнал его, только когда он вошел в прихожую.

– Как сэр Стефен Грей! – Встретил он его немного удивленный. – Я в первую минуту не понял, зачем вы здесь.

– В какой она комнате мистер Карлтон? – Спросил Стефен без церемонии, проходя мимо него.

Был ли Карлтон доволен этим визитом, или нет, по нему это не было заметно; он хорошо знал, что его слова ничего бы тут не решили; Стефен Грей быстро взбирался на лестницу. Карлтон, кроме того, был очень занят некоторыми обстоятельствами, происходившими в Таппер-коттедже. Итак, он не был против консультации, он был только оскорблен тем, что не спрашивали его совета.

Выглядывая из окна, он увидел Фредерика Грея, который поворачивал лошадь. Чувство злобы поднялось в его груди. Ненависть его к этому молодому человеку достигла высшей степени.

Сэр Стефен был уже у постели больной. Дженни была одна с нею. Когда Карлтон вошел, доктор сделал ему рукой знак молчания.

Они шепотом обменялись несколькими словами о течении болезни и способы лечения; потом Карлтон вышел из комнаты.

Целых три часа Стефен Грей оставался около больной, не отходя от нее ни на минуту; целых три часа, в течение которых каждая минута могла быть последней для больной.

Однако время шло и когда Стефен вышел на улицу, была уже ночь.

В некотором отдалении от дома Карлтона находился пустырь, который никогда не освещался по вечерам, так как поблизости не было жилых домов.

Там-то Стефен встретил своего сына, ходившего взад и вперед, ожидая возвращения отца.

– Кризис был и прошел, – сказал ему Стефен.

Фредерик был в страшном волнении; он пробовал говорить, но его бледные губы не были в состоянии издать пи одного звука.

И она… она умерла? – Произнес он наконец.

– Она будет здорова.

Он взял сына под руку, не замечая его волнения.

Сэр Стефен при своем спокойном характере любил спокойно смотреть на вещи, и не подозревал, что характер сына был не таков. Фредерик наследовал чувствительность матери.

Сэр Стефен, проходя мимо лавки Вилькса, освещенной несколькими газовыми рожками, в витрине которой красовалась кукла с прекрасными волосами и бакенбардами, заметил необыкновенную бледность своего сына.

– Что с тобою, Фредерик? Не заболел ли ты?

– О! Да… Я немного взволнован. Уверен ли ты отец, что дело пошло к лучшему?

– Я в этом уверен, если бы теперь она умерла, то разве от слабости. Но как же леди Дженни оставила ее в таком состоянии у Карлтона?

Фредерик в эту минуту не был в состоянии объяснять какие бы то ни было подробности. «В этом не вина леди Дженни», – было все, что он мог произнести, потом прибавил; «Ты не сегодня же уедешь, отец?».