Долг – Отечеству, честь – никому…

Далее в переписке с военным министром в марте месяце (донесения №№ 297, 344 и 362) «светлейший» за неимением войск предлагает «обратить на действительную службу льготных ногайцев Крымского полуострова; вооружить государственных крестьян русского народонаселения в Крыму; присоединить две роты Балаклавского греческого батальона, поручив им наблюдение за южным берегом Крыма». 18 апреля (донесение № 455) он предписывает полковнику Залесскому «поспешить перевозкою провианта из Евпатории в более безопасное место»; 21 апреля (донесение № 484) просит главноуправляющего путями сообщения графа П. Клейнмихеля «дать в его распоряжение роту рабочих для исправления дорог, по которым должно ожидать передвижения войск в окрестностях Севастополя».

И так далее и тому подобное.

Не устаёшь удивляться: морской министр Российской империи, первостепенной задачей которого по приезде в Севастополь является оборона причерноморских границ государства и Крыма, – этот облаченный сверхполномочиями чиновник суетится и кудахчет, как насмерть перепуганная курица! Ах-ах, как бы чего не произошло… как бы избежать «атаки на Севастополь с моря и суши»… как бы враг «не покусился на весь Крым»… «не оградить ли северный берег бухты оборонительной стеною?..» Да и вообще, «не понаблюдать ли за окрестностями Севастополя?»…

Хотя, следует заметить, в общем хоре упаднических ноток нет-нет да проскакивает правильная. Как минимум с двумя мероприятиями князь Меншиков, что называется, не промахнулся. Так, в мае месяце «светлейший» отправляет прибывших в Севастополь сапёров прокладывать новую дорогу от Инкерманского моста через реку Чёрную на Корабельную сторону. Протянутая по скатам южного берега бухты и прикрытая с моря, эта дорога значительно сокращала сообщение между Северной и Южной сторонами, обеспечивая скрытное передвижение войск.

А в начале июля, когда в войсках союзников, расквартированных близ Варны, началась массовая гибель личного состава от холеры и дизентерии, и они потянулись было в сторону Крыма, – именно в это время Меншиков обращается к главнокомандующему Южной армией князю Горчакову с просьбой распустить ложный слух о подготовке русских войск действовать против Варны. Целью этой дезинформации было максимально задержать сосредоточенные в Болгарии неприятельские войска. В своём донесении князь испрашивает Горчакова переправить в Крым войска 16-й дивизии. «В этой дивизии, – писал он, – может быть, нет такой там необходимости, как здесь, в Севастополе, на который неприятель смотрит, конечно, как на венец всех своих достижений».

29 июня во всеподданнейшем донесении Императору (№ 384) князь Меншиков предусматривает место высадки – в Евпатории; и предположительное количество вражеских сил – до 60 тысяч.

Наши неудачи в первые дни вторжения союзников на полуостров выглядят ещё обиднее, если знать, что князь Меншиков был прекрасно осведомлён, что противник будет вести боевые действия не только в Севастополе, но и в районе «каламитской дуги», в частности – в Евпатории. Ещё 7 июля в донесении за № 903 «светлейший» пишет военному министру, что, в виду ожидаемой высадки неприятеля вблизи Евпатории, «полезно позаботиться о возможности подвоза провианта к армии через Геническ». К середине июля Меншиков уже точно знает, что неприятель готовит высадку в Крыму; 21 июля (донесение № 996) он пишет начальнику 16-й дивизии генералу Квицинскому[82], чтобы тот поспешил со своей дивизией «сколь возможно»…

Как подтверждает адъютант князя А. Панаев, «из содержания всех этих донесений и распоряжений, с января по сентябрь 1854 года, очевидно, что князь не только ожидал высадки, но даже определял время, место и размеры сил, в которых она будет совершена в Крыму». В этом якобы несомненная заслуга главнокомандующего, – замечает адъютант.

Разочарую сторонников Панаева: всё это – свидетельство преступного бездействия светлейшего князя Меншикова.

* * *