Дом №12

– Друг мой, Иван Андреевич, с вашим появлением в войске, мы сможем зачистить и самое пристанище Люцифера.

С этим словом мы подошли в самый конец шахты и я обнаружил следующее: в самой центральной каменной стене перед мною виднелся проход с механическим подъемником и целой системой шестерен, которые уходили вниз и имели некоторые крепления к многочисленным ремням. Там не было дверей, но имелась устойчивая платформа, похожая на большой короб, которая имела свойство то опускаться, то вновь подниматься посредством тех самых механических сил.

Мы вошли на эту платформу и, после того, как Арсюшкин спустил один из нескольких рычагов, с визгом поехали вниз. Проехав так несколько времени, мы вновь оказались в какой-то шахте, но только освещения было куда большее и немыслимый гам хаотичных звуков, а именно брани и ругани, тяжелых и гулких падений металлических приборов, лай собак и визг свиней, бойких и звучных командных выкриков, кое-где выстрелов, настолько покрывали атмосферу, что трудно было расслышать Арсюшкина.

– Вот, друг мой, – говорил он, выходя с подъемной платформы и показывая руками на все то, что я узрел перед собою. – Это наше войско, неполное конечно, но сотни четыре здесь точно наберется. Идем же, и я покажу тебе что здесь да как.

Итак, можете ли себе вообразить, совершенный полигон: всюду, встроенные в каменные впадины, стояли огромные склады с провиантом, где стояли маркитанты и снабжали все солдат недостающим продовольствием; целые загоны с огромными откормленными свиньями, на которых были устроены седла из кожи с раменами и уздою, также имелись еще и несколько псарней, с боевыми овчарками. На каждом из млекопитающих висели стальные панцирные щитки и кое-где даже острые шипы и клинки с резьбой.

Было еще много военных складов, где находились бочки с порохом и ящики с картечью, много оружия, которое показалось мне весьма странным, но которое также было выполнено и сработано самым кустарным способом. Много еще было странного вида пушек, как видно, самой артиллерии, которой так сильно гордился генерал-аншеф.

Эти самые пушки не имели как у всех прочих одного единого ствола, а имелось пять или шесть маленьких, коротких и соединенных между собой крепкой бечевой и проволокой. Они, как и все современные пушки, заряжались готовыми взрывными снарядами, но только паз, то есть самый казенник, был как бы вделан в само основание ствола и открывался лишь одною щеколдой. Сама же пушка походила скорее на полевую легкую гаубицу, но только лафет ее передвигался и был весьма маневрен. Но привлекло мое внимание наличие спускового механизма на самых оконечностях казенника, на манер винтовочных курков, то есть, надо полагать, что пять или шесть взрывных снарядов могли выстрелить одновременно, лишь только захоти этого сам артиллерист. Но зато что это были за снаряды: то металлические банки непонятного вида, то огромные патроны с гильзами, толщиною с кулак, то были просто мешочки с картечью, а то и вовсе стеклянные колбы с какой-то жидкостью.

Затем шли казармы с солдатами, то есть со все теми же дюжими ополченцами, вернее это были не совсем казармы, а самодельные шатры, внутри которых они ели, пили, спали, чинили свою броню, и разрабатывали новые боевые приемы. Шатры были сделаны из грубой свиной кожи, кое-где даже стальные или свинцовые щитки, проволока, и множество кастрюлей с бульоном или костями.

Затем шел главный штаб всех командных сил, точно такой же шатер, только больше в несколько раз и имел на себе даже несколько флагов имперской расцветки и наряд солдат стоял подле него, неся свой положенный караул.

Затем размещался огромный плац, где всюду витала пыль от молотых и битых пород камней и топота солдатских ног, а после этого плаца шли гарнизонные вышки с дозором, шли частокол и проволока между столбов, стояли несколько лафетов с этими странными пушками, с целыми окопами и траншеями, где сидели пятерки стрелков с винтовками, длинными как те палки, которыми ищут утопленников. Были еще баррикады и различные перекрытия, которое все это говорило об том, что здесь проходил самый рубеж, или территориальное владения арсюшкинского войска.

Все это, конечно же, поражало мое сознание и я, будучи напоен тем же самым боевым духом, который так сильно побуждает солдат к брани, сам вдруг стал возбужденным и готовым идти на любой риск и даже на самую опасную авантюру. Пыл вновь заговорил во мне и побуждал мое тело к незамедлительному военному нападению.

Но более всего поражало мое внимание вот что.

Именно меня поразило большое сборище готовых к бою солдат, покрытых мощною броней и с огромными ружьями, в чье дуло можно было совершенно засунуть руку. Эти ружья заряжались соразмерными патронами и мало чем отличались от тех же самых самодельных пушек и их снарядов. Выстрел одним таким переносным ружьем мог снести целый дом, но дюжие бойцы легко управлялись с ними и переносили, не ощущая усталости и тяжести.