Дом грозы

Браслет из серебра не дал бы человеку стать волком. Это то, что носил тот близкий к безумию фольетинец. Однако любой определил бы в нем оборотня. Но бронзовый ошейник на шее волка не даст ему стать человеком. Скроет ото всех сущность оборотня, сделав его просто животным, пока надевший ошейник не пожелает пленника освободить. Серебряный браслет может снять кто угодно, кроме пленника, бронзовый ошейник – только тот, кто его надел.

– А ты сомневался? – спрашивает Нимея так холодно, будто Фандер совсем уж идиот.

– Просто не верю, пожалуй…

Нимея делает вид, что не услышала ответ. Она или нервничает, или хочет поскорее смыться от него.

– Нам нужно идти, – решительно заявляет Нока, садясь в постели. – Уже светает, самое время выходить. Путешествие будет недолгим. Черные Земли… через них час или два пути. Там ворота, вход в резервацию. В общем, думаю, к вечеру все закончится.

– Что потом?

– У нас нет времени на такой долгий путь назад. Я возьму билет на лайнер до Траминера, ты вернешься так же, как мы приехали сюда. Рейв сказал, что раздобудет тебе тачку, а парни помогут доехать, будете сидеть за рулем по очереди, чтобы вам даже ночевать нигде не пришлось. Но… если ты захочешь остаться где-то тут и вообще не возвращаться в Траминер… Это твой выбор. Такое тоже возможно. Можешь выбрать любую страну.

– Нимея, я…

– Брось. Это нормально. Ты имеешь право на новую жизнь.

– И правда.

Фандер кивает. Нимея сжимает губы, отворачивается.

– Я стану волком здесь, и до самого Дома грозы мы не заговорим, так что…

Она морщится, хмурится. Это похоже на борьбу с собой.

– Можно я просто тебя поцелую напоследок и мы пойдем? – перебивает поток ее мыслей Фандер. – Молча. Мы уже все друг другу сказали, разве нет?

Она становится почти испуганной, осторожно ему кивает. Фандер же смело приближается и целует совсем как вечером, ночью, под утро. Ничего не опасаясь…

* * *

Они выходят из дома спустя четверть часа, глядя в хмурое небо с опаской. Волчица ведет носом, человек смотрит вдаль, напрягая слабое зрение, не в пример тому, которым обладает она. Он плохо видит дорогу, растворяющуюся в тумане, но чувствует опасность нутром, так что сильнее зарывается пальцами в густую шерсть на шее волчицы.

Природа замерла в ожидании. Стих ветер, а свинцовое небо не проронило на землю ни слезинки, хотя вот уже около часа грозилось сделать это.

– Знаешь дорогу? – Рейв следует за друзьями, натягивая на ходу свитер. – Проводить до границы?

– Если хочешь.

Рейв кивает и открывает калитку.

– Не хочешь попрощаться с остальными? – спрашивает он у Фандера, но тот только нервно качает головой.

– Нам нужно идти, а все еще спят. Надеюсь, вы не заметите, как мы уже вернемся.

– Да, Якоб едва ли к тому моменту встанет, он вчера, кажется, перебрал.

От дома Рейва до границы, обозначенной резким переходом глиняно-красной земли в сухую черную, всего пять минут ходьбы в мрачной гнетущей тишине.

– А ты знаешь маршрут?

– До Имбарга? – Рейв вопросительно вскидывает брови. – Нет, никто не знает. Они слишком сильно берегут свои границы, чтобы никто к ним не совался.

– Но, если Нимея знает, она может всем рассказать?

– Ей Омала все объяснила, верно?

Фандер кивает и смотрит вниз, на массивную волчью морду.

– Я не уверен, но мне кажется, какая-то магия это знание защищает… Полагаю, она не сможет просто взять и разболтать дорогу каждому встречному. Имбарг – место странное, и что о нем правда, а что вымысел – я не знаю.

Они молчат еще пару минут, и, когда достигают границы Черных Земель, Рейв останавливается.

– Ладно. Удачи. Мы будем вас ждать. – Волчица, проходя мимо, тычет носом в руку Рейва и первой переступает границу.

Теперь по одну сторону от Фандера – волчица на фоне мертвой почвы, из которой не прорастает ни одной травинки, а по другую – Рейв на фоне собственного невероятно уютного и полного жизни дома.

– Вы вернетесь, и мы поедем с тобой в Траминер. А Брайт проводит Нимею по морю.

– Спасибо. Я не знаю…

– Эй, мы тебя никогда не забывали. Даже когда ты остался там – мы поняли. Не вини себя, ладно?

– Ну-у, не забирай у меня последнее, я, можно сказать, держусь на чувстве вины, – посмеивается Фандер. – Если бы я не считал себя ничтожеством, плакала бы моя невероятная сила.

Рейв машет ему на прощание и на секунду становится похожим на себя прежнего. Будто сейчас они переоденутся в белые брюки, дадут друг другу пять и пойдут в яхт-клуб, где выпьют по чашке черного кофе прежде, чем проведут полдня на воде.

Это картина из прошлой жизни, похожая на сюжет книги с плохим концом.

– Уверена, что знаешь, куда идти?

Волчица моргает и ведет носом, будто велит следовать за ней.

* * *

Всего три мили, это не больше пары часов ходу. Вроде просто, но почему тогда так невыносимо? В момент, когда из виду пропадает Дорн – последняя яркая точка, оставшаяся за спиной, – во все стороны простирается черная земля. Она пузырится под ногами, ботинки вязнут, Фандер то и дело спотыкается на ровном месте.