Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

чистые зарубежные инвестиции выросли всего с 1,4 % до 7,7 % ВНП, а затем, в 1877 г., снова упали до 0,8 %. Впоследствии они росли более или менее плавно до 7,3 % в 1890 г., а в 1901 г. снова резко упали ниже 1 %. Во время третьего подъема зарубежные инвестиции в 1913 г. достигли абсолютного пика в 9,1 % — такого уровня не удавалось превзойти до 1990-х гг.[162] В абсолютном исчислении это вело к огромному накоплению зарубежных активов, когда они увеличились более чем в 10 раз, с 370 млн ф. ст. в 1860 г. до 3,9 млрд ф. ст. в 1913 г. — около трети национального богатства Великобритании. Ни одна другая страна не подходила и близко к такому уровню иностранных инвестиций: зарубежные активы Франции стоили менее половины британских, Германии — всего четверть. Накануне Первой мировой войны Великобритания отвечала примерно за 44 % всех зарубежных инвестиций. Хотя зависимость между движением зарубежных инвестиций и инвестициями в основной капитал обратно пропорциональная, такой высокий уровень экспорта капитала не следует, однако, трактовать в таких грубых терминах, как «утечка» капитала из экономики Великобритании. Ошибочно также считать, что экспорт капитала в каком-то смысле «способствовал» росту британского торгового дефицита. На самом деле доход, полученный на таких инвестициях, более чем соответствовал экспорту нового капитала. Кроме того, в сочетании с поступлениями от «невидимых» доходов, он неизменно превосходил торговый дефицит. В 1890-х гг. чистые иностранные инвестиции приближались к 3,3 % ВНП, по сравнению с чистыми доходами от зарубежной собственности в размере 5,6 %. В следующее десятилетие цифры составляли 5,1 и 5,9 % соответственно.

Почему так вела себя британская экономика? По большей части зарубежные инвестиции были по сути не «прямыми», а «портфельными», иными словами, связующим звеном выступали фондовые биржи, на которых продавались ценные бумаги, выпущенные для зарубежных государств и компаний. По Эделстейну, плюс иностранных ценных бумаг в том, что в среднем в период 1870–1913 гг., даже если допустить более высокую степень риска, их доходность была гораздо выше (примерно на 1,5 процентных пункта), чем от внутренних ценных бумаг. Однако за таким осреднением скрываются значительные колебания. Анализируя счета 482 компаний, Дэвис и Хаттенбек показали, что внутренняя норма доходности иногда бывала выше, чем внешняя, — в 1890-е гг., например. Кроме того, в их труде приводится количественная оценка империализма инвесторами: доходность инвестиций в Британской империи заметно отличалась от доходности инвестиций на зарубежных территориях, которые с политической точки зрения не контролировались Великобританией: на 67 % выше в период до 1884 г., но на 40 % ниже после того. Можно ли считать растущий уровень британских внешних инвестиций с экономической точки зрения иррациональным продуктом империализма — когда капитал стремился продемонстрировать свой патриотизм, а не извлечь максимальную прибыль? В современной историографии, как правило, подчеркивают неэкономические факторы стремительной экспансии Британской империи. Вместе с тем Дэвис и Хаттенбек показывают, что империалистические завоевания не были главной целью британских инвестиций, взятых в целом: в 1865–1914 гг. только около 25 % инвестиций шли империи, по сравнению с 30 %, вкладываемыми в экономику самой Великобритании, и 45 % — в экономику других стран. В их труде подчеркивается существование элиты инвесторов, которые были материально заинтересованы в Британской империи как в механизме для стабилизации международного рынка капитала в целом. Империализм конца XIX в. служил политическим сопровождением экономического процесса, сходного с «глобализацией» конца XX в.

Таблица 9 в

Займы, выпущенные банком «Н. М. Ротшильд и сыновья», 1852–1914

Источник: Ayer, Century of finance. P. 14–81; RAL.

Будучи ведущими представителями такой элиты имперских инвесторов, Ротшильды играли заметную роль в британском империализме. В 1865–1914 гг. в Лондоне было выпущено на 4,082 млн ф. ст. ценных бумаг иностранных государств. Банк «Н. М. Ротшильд и сыновья» либо самостоятельно, либо в объединении с другими банками отвечал за четверть с лишним от этой суммы (1,085 млн ф. ст.)[163]. С ними не мог сравниться ни один другой банк, хотя Бэринги делали такие попытки в 1860–1890 гг., а Пирпойнт Морган впоследствии приблизился к ним, и от него почти не отставали братья Зелигман, а также Эрнест Кассель, который стал грозным соперником на рубеже веков. В таблице 9 в приводится схема географического распределения и типа займов, выпущенных Ротшильдами после 1852 г.

Таблица 9 г

Географическое распределение всего привлеченного капитала Великобритании, 1865–1914

Источник: Davis, Huttenback, Mammon. P. 46.