Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

Антиротшильдизм не ограничивался одним Франкфуртом. Там, где Ротшильды в большом объеме занимались государственными операциями, на них часто нападали местные конкуренты, также привносившие в свои нападки религиозный оттенок. В Вене, например, многие критиковали выигрышный заем 1820 г., который организовал Соломон в тандеме с Дэвидом Пэришем. Заем называли «позорным еврейским мошенничеством» из-за того, что банкиры получили значительную прибыль. Следует, однако, заметить: бывали случаи, когда такие нападки не имели религиозной направленности. Через шесть лет сам Пэриш руководил одной из самых злобных кампаний против Ротшильдов за всю историю. Прежний партнер постепенно вытеснял Пэриша: в 1823 г., во время организованного Натаном португальского займа, он был младшим партнером (фактически исполнявшим роль курьера). Падение Пэриша довершилось в кризис 1825–1826 гг., жертвой которого, в числе прочих, пал его венский банк «Фриз и Кº». Перед тем как утопиться в Дунае, Пэриш написал четыре письма — своему брату Джону, банкиру Геймюллеру, Меттерниху и самому Соломону. Во всех четырех письмах он обвинял в своем падении Ротшильдов и просил публично дискредитировать их. Меттерних, писал Пэриш, «пожертвовал мною ради алчности семьи, которая, несмотря на все свои богатства, состоит из людей бессердечных — их заботит лишь их сундук с деньгами». Его, писал Пэриш, «обманул» Соломон «самым позорным образом и отплатил за самую верную службу самой черной неблагодарностью». Он явно намекал на то, что Ротшильды заручились «протекцией» Меттерниха, а Пэриша оставили ни с чем благодаря тайным козням. Письма Пэриша показывают: вполне можно было быть антиротшильдом, не будучи антиевреем. Однако немногим немецким журналистам, перепечатывавшим подобные истории, удалось устоять и не упомянуть о религии семьи. Хорошим примером служит статья, опубликованная в газете Фридриха Листа и посвященная мелкой растрате в одном из парижских банков в 1826 г. Клерк-растратчик в свое оправдание ссылался на «Ротшильда, гордость Израиля, могущественного ростовщика и владельца всего чеканного и нечеканного серебра и золота в Старом Свете, перед чьими деньгами смиренно склоняются короли и императоры…».

С такой же враждебностью братья столкнулись и в Париже. «Всегда говорят: „Еврей слишком преуспел, сделал то, сделал это“», — писал Соломон Натану в октябре 1815 г. Так жаловались конкуренты, которые пытались оттеснить Ротшильдов в схватке за послевоенные крохи во французской столице. Однако через десять лет Джеймс в основном стал мишенью для политической критики. В либеральном «Париже» Фурнье-Вернеля, вышедшем в 1826 г., содержится первое из многих французских утверждений, что кабинет министров — в данном случае Виллеля — продажная марионетка «аристократии финансов, самой бесчувственной и подлой из всех аристократий», во главе которой стоит не кто иной, как «барон Р.». Фурнье даже цитировал Шатобриана (странного союзника для либерала): «Как было бы тяжело, если бы Провидение потрясло мир, бросило наследника стольких королей под лезвие [гильотины], вело наши армии от Кадиса до Москвы [и] приковало Бонапарта к скале лишь для того, чтобы господа Вилл ель, Родшильд [так!] и компания могли наживаться на обломках нашей славы и наших свобод». Однако даже такие слова казались Фурнье преуменьшением проблемы: «Еврей Р. и его единоверцы… видят в царствии небесном не более чем… деньги, отданные в рост. Это единственная в своем роде человеческая раса; я человек терпимый, но Наполеон, созвав великий Синедрион [еврейскую ассамблею], не создал [нового] француза. Они… по-прежнему евреи и ничто кроме евреев. Я не против того, чтобы они сохраняли свою веру; но я обвиняю их в том, что они наживаются на всех ссорах, раздувая их; они повсюду. Они были в Польше на трупах наших братьев; они [сейчас] снабжают Ибрагима[-пашу], и они в этот самый миг пляшут на могиле Ахилла».

Ссылка на Османскую империю, которая подавляет греков, делает честь либерализму автора. Однако столь же очевидна его антиеврейская риторика, которая лишь позже закрепится за правыми радикалами. Фурнье во многом высказывал зачаточную версию «теории заговора», которая через много лет возникнет и разовьется во Франции. Ее сторонники почти всегда приписывают Ротшильдам главную роль в зловещем политическом влиянии.