Доминион

– В сороковом году мы трусливо капитулировали. Я всегда знал: кончится тем, что нацистские ублюдки станут понукать нами. Прав был Уинстон – надо было позволить им вторгнуться и дать бой. – Старик обвел гостей суровым взглядом. – Знаю, я древний пережиток империи, мои взгляды уже не популярны в Сопротивлении. Вот только это тяжело – видеть, как труд всей твоей жизни идет прахом. Бог весть какой бардак устроят индусы со своей независимостью, если получат ее. – Полковник оборвал себя. – Давайте выпьем чего покрепче.

Он подошел к подносу со спиртным, стоявшим рядом со статуэткой Шивы, налил виски мужчинам и шерри – Наталии. Пока он передавал по кругу стаканы, дверь открылась, и Дэвид вскинул голову, в надежде, что явилась жена полковника с новостями о Саре, но это пришел Бен с подносом. Он поставил его на стол.

– Ваша жена сказала принэйсти это вниз, кохда закончу, – сказал он полковнику с преувеличенным выговором уроженца Глазго.

– Ваш парень спит?

– Фрэнк? Аха, как яхненок. Суп недурен, приятель, – с улыбкой сообщил Бен Броку. – Блаходарность вашей супрухе.

– Спасибо, – чопорно ответил полковник, когда Бен повернулся, чтобы уйти. Потом посмотрел на закрывшуюся за ним дверь и буркнул: – Он коммунист, этот малый. Стоит выше меня в движении и любит напоминать об этом.

– Он отлично проявил себя сегодня, – тихо сказала Наталия.

– О, я не ставлю под сомнение его храбрость. Просто опасаюсь, как бы он и ему подобные в один прекрасный день не поставили меня к стенке. – Брок безрадостно хохотнул, сделал изрядный глоток виски и встал. – Пойду-ка прогуляю пса, а то он никому не даст покоя ночью.

Дэвид крепко спал, когда Бен растормошил его в четыре часа. Несколько секунд ему казалось, что он в постели, у себя дома, и это Сара будит его, но потом вспомнил все. В груди сделалось так же холодно, как в темной, тесной комнате, где он находился.

– Готовы заступить на дежурство? – прошептал Бен.

Дэвид кивнул и поднялся. Джефф спал, размеренно дыша.

– Новости есть? – спросил Дэвид. – Насчет Сары?

Бен покачал головой:

– Простите, приятель. Пока ничего.

Дэвид быстро оделся, потом прошел за Беном через коридор в комнату Фрэнка. Тот лежал, свернувшись калачиком, положив одну ладонь на другую рядом с головой, совсем как молящийся ребенок.

– Даже не пискнул ни разу, – прошептал Бен. – Вот, полковник оставил для вас кардиган, тут холодно. Не так уж плох этот старый мошенник, мне кажется, – добавил он ворчливо. – Для своей породы.

Дэвид только кивнул в ответ – не хотел будить Фрэнка. Пусть подольше поспит, подумал он, и проснется уже засветло. Он смотрел на Фрэнка, погруженного в глубокий сон, и думал о том, через какой ад, должно быть, пришлось пройти ему, о его попытке самоубийства. Мелькнула мысль: не пытался ли он унести с собой свою тайну? Дэвид пожалел, что так редко писал другу в последние годы. Еще в Оксфорде он опасался, что из-за безнадежной, отчаянной ранимости Фрэнка с ним может приключиться беда.

Дэвид посмотрел на оранжево-синие обложки «Мэгнит» в углу и вспомнил, как зачитывался этим журналом в бытность мальчишкой. Сынишка полковника Брока лежал тут на кровати, читал те же самые истории из жизни частной школы. Теперь он в Индии, притом на стороне врага, если смотреть с точки зрения Сопротивления. Мать иногда предостерегала Дэвида от увлечения комиксами, говорила, что они – сущая чепуха, примитивщина. Дэвид вдруг осознал, каким везунчиком он был: единственный сын любящих родителей, лучший ученик в классе, успешный в спорте, как герои историй про школу Грейфрайерс[16]. И тем не менее ему никогда не нравились всяческие планки. Он хотел быть не особым, а самым обычным. Но так ли уж многого хотели от него люди? Дэвид смотрел на изможденное, несчастное лицо Фрэнка, и в нем крепла уверенность: Фрэнку известно то, что способно сыграть на руку немцам, и их долг – не дать им заполучить это знание, любой ценой.

Он намеревался бодрствовать, ему не раз случалось быть часовым во время норвежской кампании, но кресло оказалось удобным, и он, видимо, задремал, – когда его снова растормошили, было совсем светло. Он подслеповато заморгал, потом разглядел Наталию. Та смотрела на него сверху вниз, со слегка ироничной улыбкой. Белый свитер с горлом, какие носят моряки, очень шел ей.

– Господи! – вымолвил Дэвид. – Я уснул… – Он резко повернулся. – Фрэнк…

– Все в порядке.

Фрэнк по-прежнему спал, даже не переменил позу.

– Мне стыдно…

– У вас вчера выдался тяжелый день. Все в порядке. Мы с Беном всю ночь дежурили у радио и наблюдали, не шныряет ли кто у дома. Заглядывали к вам время от времени. Стариков мы отослали спать.

– Радио… Нет ли чего нового…

– О вашей жене? Увы, пока нет.

Дэвид провел ладонью по щетине на лице. Наталия пристально смотрела на него зелеными, слегка раскосыми глазами.

– С вашей женой все хорошо, я уверена. Мы вытащим ее, и вы поедете в Америку.

Дэвид невесело рассмеялся:

– Звучит как мечта. Как фантазия.