Доминион

– Я любила его. И хранила надежду, что он тоже… Это трудно для женщины – мы не можем сделать первый шаг, в отличие от мужчины. – Она коротко хохотнула. – Просто видеть его, просто ходить с ним на концерты, обедать… Это было… почти как наркотик. Получив малое, начинаешь мечтать о большем, не так ли?

– Долбаная потаскуха! – произнес Сайм.

Кэрол снова потупила взор, совершенно подавленная.

– Итак, мисс Беннет, – глухо проронил Гюнтер, – теперь с ваших глаз спали шоры.

Он подумал о своей жене. Он тоже любил ее, пока не узнал об измене. Кэрол посмотрела на него:

– Я до сих пор его люблю. Думайте обо мне что хотите, я ничего не могу с собой поделать.

Это жалкое заявление было произнесено с каким-то странным достоинством. У Гюнтера что-то дрогнуло в душе. Он посмотрел на Сайма:

– Быть может, вы сделаете так, чтобы местная полиция навестила ее мать и позаботилась о присмотре за ней? Мы ведь не хотим, чтобы старуха устроила публичный скандал.

Сайм пожал плечами:

– Наверное. Но эту я заберу в штаб-квартиру особой службы.

– Я отдам нашим людям распоряжение насчет машины.

Кэрол вжалась в стул.

– Советую быть с ними такой же откровенной, мисс Беннет, – сурово заявил Гюнтер, – как были с нами.

Сайм усмехнулся:

– Уж мы об этом позаботимся.

После допросов они с Саймом пошли в кабинет Гюнтера, чтобы переговорить. С Манкастером дело не двигалось. Новый день ничего не принес, следующий тоже. Манкастер, Дракс и Фицджеральд скрылись, исчезли – без сомнения, укрылись на одной из конспиративных квартир Сопротивления. Они еще раз допросили коллег и кое-кого из университетских однокашников Манкастера, поговорили с родителями Дракса. Никто ничего не знал. От Сайма Гюнтер узнал, что на госслужбе идут масштабные проверки, к которым подключилась МИ-5. Гюнтер сказал, что рад этому, но на самом деле шпионская сеть мало интересовала его.

В пятницу вечером, неделю спустя после бегства Фицджеральда, на Лондон опустился густой туман. Кабинет Гюнтера располагался на верхнем этаже Сенат-хауса, из окна открывался причудливый вид. Смог не поднимался на такую высоту, и Гюнтер смотрел на него сверху. До самого горизонта простиралось зеленовато-желтое море. Это походило на ядовитую атмосферу какой-нибудь чужой планеты; виднелись только крыши самых высоких зданий. Такого странного зрелища ему еще не приходилось наблюдать. Воздух над смогом был молочно-белым, зимнее солнце казалось бледным красным шаром.

Вошел Сайм, пересек кабинет и встал у окна рядом с Гюнтером.

– Господи!.. – промолвил он.

– Надеюсь, туман не продержится долго. – Гюнтер посмотрел на инспектора. – Какие новости?

– Никаких. У нас в Сопротивлении полно агентов, но никто ничего не видел и не слышал о нужных нам людях. А прочесать целую страну – это адова уйма времени.

– Есть успехи со шпионами на государственной службе?

– Пара зацепок. Толком еще ни к чему не пришли, но придут. Я не вправе говорить с вами об этом, – добавил Сайм. – Разве что факты будут иметь отношение к Манкастеру.

– Понимаю, – сказал Гюнтер. – Мы доберемся до них. Обязательно доберемся. – Он ободряюще улыбнулся. – Вы получите свое повышение, интересную работу на севере, большой дом из тех, где раньше жили евреи.

– А вы?

Немец пожал плечами. Оба смотрели на туман. Он кружился и клубился под ними, верхние слои с началом заката окрасились в красноватый цвет. Гюнтер улыбнулся:

– Эта картина напоминает мне историю, которую я узнал в школьные годы. – Он стал пересказывать Библию: – Возвел он Иисуса на высокое место и показал Ему все царства мира и всю славу их, и сказал: «Владычество над всеми ними дам тебе, чтобы ты правил ими, если ты падешь и поклонишься мне». – Гюнтер нахмурился. – Не совсем так. «Владычество» или «господство»?[19]

В любом случае что-то похожее.

– Иисус ведь был евреем, да? А кто возвел его на высокое место?

Гюнтер пожал плечами. Потом, с суеверным холодком, вспомнил, что это был дьявол.

– Родители не водили меня в церковь, – сказал Сайм.

– Вам повезло. – Гюнтер снова улыбнулся, на этот раз с грустью. – Такая скукотища…

Покинув тем вечером Сенат-хаус, Гюнтер вынужден был ориентироваться в городе по памяти. Он держался поближе к зданиям, касаясь рукой стены, и сталкивался с людьми, делавшими то же самое. Стены покрылись сыростью, густой туман вонял серой. От испарений щипало в носу и першило в горле. Гюнтер облегченно выдохнул, добравшись до квартиры. Ему явно нужно было подумать, попытаться найти способ продвинуться вперед. Он принял душ и поел. Постояв у окна, он задернул шторы, отгородившись от жутковатой ночи, и уселся в халате за стол, где стояла чашка крепкого кофе.

Допросы, телефонные звонки, лихорадочная деятельность – все это ни к чему не привело. Требовался новый подход.