Доминион

Дэвид вскинул руки, давая понять, что волноваться не о чем.

– Со мной Джефф. Он теперь работает в Министерстве по делам колоний. Я рассказал ему о твоем звонке. Моя машина в ремонте, и он… точнее, его подружка предложила отвезти меня. Джефф в другой комнате. Я подумал, что сначала нам с тобой надо поговорить наедине.

Ложь далась легко – сказывалась полученная Дэвидом практика.

Фрэнк, похоже, расслабился. Он снова вздохнул, и его хрупкое тело вздрогнуло.

– Прости, – сказал он. – Ко мне сегодня полицейские приходили. Я от этого… малость разнервничался.

– Ага, – отозвался стоявший у двери Бен с деланой беззаботностью в голосе. – Насчет того, выдвигать ли обвинение. Фрэнк-то решил, будто это вы приехали пораньше.

– Чего они хотели, Фрэнк?

– Инспектор сказал, что они могут закрыть дело. Не знаю. С ним был сержант – крупный, тихий мужчина. Мне он не понравился.

– Почему?

– Не знаю. Было в нем что-то такое. – Фрэнк нахмурился, потом негромко продолжил: – Ты ведь не знал моего брата, да?

– Нет. Он уехал в Америку как раз перед тем, как мы пошли в Оксфорд.

– Он приезжал на похороны мамы. Всего несколько недель прошло, а как будто годы. Тогда-то все и началось.

И Фрэнк покачал головой.

– Мне жаль, – сказал Дэвид.

– С ней приключился удар. С матерью. Она не мучилась.

Фрэнк говорил почти что с безразличием. Дэвиду вспомнилось ужасное чувство утраты и несправедливости, которое он испытал, когда умерла его мать. Но он знал, что Фрэнк никогда не был особенно близок с родительницей.

– Эдгар развелся, – продолжил Фрэнк. – Ему хотелось по-быстрому продать мамин дом. Он пьет и тогда бывает мерзким. Короче, он однажды заявился ко мне на квартиру, я вышел из себя, толкнул его, и он выпал в окно. Это был несчастный случай, рама сгнила. Да и ничего такого не произошло на самом деле, – добавил он и расплылся в своей прежней ухмылке. Говорил он быстро, но осторожно, точно отрепетировал сцену или выучил слова наизусть.

– Впадать в буйство – это непохоже на тебя, Фрэнк, – мягко заметил Дэвид.

– Верно. Не случись такого, меня бы сюда не упекли. – Он грустно рассмеялся. – Если честно, я всегда боялся, что в один прекрасный день окажусь именно в таком вот месте. Мне ли не знать, что на работе меня считали очень странным. – Фрэнк снова поколебался. – Может, я и тебе таким казался.

– Нет. Ты был застенчивым, вот и все.

Фрэнк посмотрел на него:

– Это всего лишь несчастный случай. То, что произошло.

«А крики насчет конца света – тоже случайность?» – подумал Дэвид, но не сказал вслух.

– Беда в том, – продолжил Фрэнк, – что клиника пытается связаться с Эдгаром, а тот не отвечает на звонки. Не мне его осуждать, наверное, но он единственный оставшийся у меня родственник, и потому я вынужден торчать в этой дыре.

Он нервно потер ладонями о бедра; два искалеченных пальца на правой руке были белыми как мел. Потом он принялся собирать здоровой рукой катышки с обивки кресла.

– У меня есть деньги, чтобы меня переселили в отдельный покой, а после продажи маминого дома их будет еще больше, хотя сделку пришлось приостановить. Но понимаешь, в чем дело: добраться до денег я не могу. Поскольку меня признали… чокнутым, для распоряжения моими средствами вроде как надо назначить опекуна. Может, ты знаешь, Дэвид, нужен мне опекун или нет? Твой отец ведь юрист, не спросишь у него?

– Увы, мой отец в Новой Зеландии. Эмигрировал уже много лет назад…

– Да, конечно. Ты ведь упоминал об этом в письме. – Фрэнк помялся, потом выпалил: – Они принимают закон о стерилизации некоторых сумасшедших, тебе это известно? А еще здесь применяют к людям шоковую терапию и делают кое-что похуже – операции на мозге. Я хочу выбраться отсюда. Хорошо бы попасть в какое-нибудь частное заведение. Там не так опасно.

– Опасно?

– Я хочу сказать, мне нужно место, где меня оставят в покое. Дадут собственную комнату и не будут приставать. Я никогда не сделаю ничего такого – того, что сделал. Никогда больше.

– Я выясню, что можно сделать.

– Я так устал, Дэвид, – сказал вдруг Фрэнк.

– Это я вижу, старина.

Дэвид сочувственно улыбнулся, и Фрэнк взял себя в руки.

– Мне кажется, университет был уже сто лет назад. Знаешь, я так благодарен тебе за то, как ты помогал мне ладить с твоими друзьями. Я знаю, что был странным и, наверное, подчас доставлял неприятности.

Такая неприкрытая честность была неожиданной. Дэвид не знал, что сказать. Фрэнк покачал головой:

– Мне нравились наши разговоры про политику и все остальное. Теперь совсем другой мир: кажется, все становится хуже, кругом насилие. Здесь, в Европе. В России война. Мы и не думали, что до такого дойдет, правда?

– Да. Я часто пытаюсь понять, как мы позволили этому случиться.

– Ты ведь работаешь в министерстве и должен лучше разбираться в происходящем.

– Это не совсем так. – С этими словами Дэвид отвел глаза.

– Я старался не думать об этом, просто жить тихо. Большинство людей так и поступает, разве нет?

Дэвид посмотрел на Бена, потом снова на Фрэнка.

– Бен сказал, что когда тебя привезли, ты кричал про конец света. Ты имел в виду ситуацию в мире?