Дракон с отрезанными крыльями

Эту фразу она всю неделю повторяла себе как заповедь, но прочувствовать ее было не в пример сложнее, чем выучить показанные Кайей движения. Айлин, как и обещала, все свое время отдавала тренировкам. Утром, пока одна выпечка подрумянивалась на огне, а другая ждала своей очереди. Днем, когда в пекарне не было покупателей. Вечером, поджидая Дарре возле госпиталя. Ночью, приходя домой со свидания и почти падая от усталости после длинного дня. Как ни странно, именно в такие моменты у Айлин получалось танцевать лучше всего, когда в голове не оставалось мыслей на проговаривание движений и позиций, потому что она была занята воспоминаниями и эмоциями, рожденными встречей с Дарре и его ласками. Если бы у Айлин были силы, она, наверное, танцевала бы всю ночь, вдохновленная этими самыми впечатлениями. А вместо этого умудрилась заснуть на одном из свиданий, согревшаяся в объятиях Дарре, убаюканная стрекотом кузнечиков на лугу, разомлевшая под нежными лучами вечернего солнца. Проснулась, когда на землю уже спустились сумерки, и тут же увидела заинтересованный взгляд Дарре.

— Сама расскажешь, что происходит, или опять тащить тебя к реке? — насмешливо спросил он и ласково убрал с ее лба разметавшиеся волосы. — Заодно и проснешься.

Пришлось рассказывать. Дарре выслушал, не перебивая, несмотря на то, что Айлин то и дело повторялась, а то и замолкала, не зная, как подобрать правильные слова. А потом вдруг очень серьезно спросил:

— Ты уверена, что хочешь это сделать? Потому что большей удачи, чем сейчас мне сопутствует, я даже представить себе не могу. И желать ее было бы высшей степенью неблагодарности к Создателям.

Айлин смущенно отвела глаза. Не могла же она сказать, что девушки для ритуального хоровода обычно выбирали тех, с кем желали провести всю жизнь. Если Дарре когда-нибудь захочет позвать Айлин замуж, пусть сделает это сам. Она ни за что не станет его торопить. Просто… для себя-то Айлин все уже решила…

— Хочу танцевать с тобой, — прошептала она, глядя все так же в сторону. — Если ты… не откажешь…

Дарре сжал зубы. Праздник проводился на том самом месте, где когда-то хозяин-укротитель являл Армелону бескрылого дракона, и Дарре, несмотря на столь счастливое разрешение тех событий, не горел ни малейшим желанием снова оказаться на помосте. И хоть большинство горожан делали вид, что не помнят прошлого Дарре, сам он слишком хорошо его помнил. И всякий раз, оказываясь на Главной площади, старался скрыться от людских глаз, потому что, казалось, видел в них клетку, изуродованного ящера, растоптанного мальчишку и то ли жалость, то ли брезгливость, от которых потом хотелось поскорее отмыться.

Да только, наверное, и это было трусостью: той самой, с которой Дарре решил бороться и которую даже пообещал Айлин победить. Так, может, пришло время переступить и этот рубеж? Если все получится, то и помост у него будет ассоциироваться вовсе не с личным позором, а с танцующей рыжей девчонкой. Танцующей для него…

— Ты же не думаешь, что я уступлю тебя какому-нибудь лоботрясу? — стараясь, чтобы Айлин не заметила его колебаний, отозвался Дарре. Она тут же заулыбалась, потянулась за поцелуями, и он с удовольствием ответил, нежно касаясь желанных губ и погружаясь в невесомое, но почти осязаемое ощущение счастья. Оно нарастало с каждым новым вздохом Айлин: у его губ, у его сердца; а когда она начала смелеть…

Дарре перестал соображать. Как когда-то, при первом взгляде на рыжую девчонку, остались только инстинкты, и они вынуждали руки крепко сжимать тонкий девичий стан, судорожно скользить по нему, заминать рубашку в безумном желании то ли слиться воедино, то ли стянуть грубую ткань с плеч, добраться до горящей огнем кожи, узнать, почувствовать…

— Дарре… — Айлин не отталкивала, только целовала все лихорадочнее, словно так же, как и он, не могла остановиться, словно хотела большего, словно готова была решиться…

— Айлин… — в горле пересохло, а губы сами забрались за ухо, под волосы, к шее: она с ума сошла, что все это ему позволяет. Но Дарре не откажется. Нет, черту не переступит, но и Айлин не оттолкнет: если ей нравится, если ей хорошо с ним… — Только не бойся, пожалуйста… Я не обижу…

— Я знаю… — сладко прошептала она, откидывая назад голову, открывая ложбинку между ключицами и выдыхая от его ласк все отчаяннее. — Ты всегда остановишься… Ты не станешь… Но только не сейчас, Дарре…

Ох, как тело безумствовало от ее близости, от дурманящего аромата ее волос, от пряного вкуса ее кожи под губами… Сколько лет Дарре считал это одержимостью и так сильно ошибался. Какая же одержимость, если Айлин чувствует то же самое? И хочет того же самого? И доверяет, несмотря на то, что вокруг на несколько миль ни одной живой души, что солнце окончательно скрылось за горизонтом, пустив на небо звезды, и что у обнимающего ее парня от дыхания остались одни клочки, а от благоразумия…