Дракон в свете луны

— Это уж мне решать, — окончательно разозлился Вон Гюн. Когда полог за Рэ Воном перестала колыхаться, генерал повернулся к молчаливому Нагилю с абсолютно пунцовым лицом. — Какая-то женщина стоит сделок с врагом? Не принцесса, не дочь советника, не влиятельная особа?

— Это вопрос жизни и смерти, генерал.

Вон Гюн фыркнул, процедил что-то едва слышное и подошел к небольшому столику, на котором стоял кувшин и кубки. Там явно была не вода: Вон Гюн налил себе выпить, что-то, едва пахнущее забродившим сливовым соком, а когда повернулся и вновь посмотрел на Нагиля, выглядел гораздо спокойнее.

— Тебе следовало жениться, — вздохнул генерал и вдруг усмехнулся. — Помнится, король предлагал тебе в жены одну из своих дочерей, а ты отказался.

— Не в этом дело, — упрекнул его Нагиль и тут же опомнился. — Простите, генерал, но я не имел в виду…

— А о чем ты тогда говоришь? — Вон Гюн сел прямо на пол рядом со столиком, уперся локтями в согнутые колени и смотрел теперь на капитана снизу вверх. — Ты даже готов сговориться с предателем, чтобы вызволить бедняжку. На месте Тоётоми я уже убил бы пленницу и послал тебе ее голову, чтобы сломить.

Нагиль стиснул руки и опустил голову. Ниже, еще ниже, лишь бы генерал не заметил полыхающего взгляда и не услышал сцеживаемых, словно яд, проклятий с губ капитана.

— Если она умрет, Дракон лишит меня жизни тоже, — признался Нагиль. Говорить об этом вслух кому-то, кто не был посвящен в таинства древних связей, получилось легче, чем он думал: правда теперь казалась легкой, как перышко, чистой, как капля дождевой воды.

Все просто, Мун Нагиль, Дракон Дерева. Это люди все усложняют, примешивая к словам тайные смыслы, нанизывая свою волю на тонкую нить истины. У Великих Зверей нет оговорок и оправданий, нет мотивов, вплетенных в единственную правду. Ты дал слово, и ты обязан сдержать его.

— Что это значит? — не поверил генерал. Нагиль вскинул голову и объяснил, глядя ему в лицо:

— Я дал слово, что спасу эту женщину. Обещание связало нас, и теперь я не могу его нарушить. Иначе умру.

Нагиль сел, подгибая колени, и продолжил, вбивая слова в землю:

— Она не должна погибнуть. Вот, почему Дракон не спалил Тоётоми.

Вон Гюн смотрел на него и хмурился, и открывал рот, а ответить сразу не сумел. Покатал слова капитана в мыслях, потом вновь усмехнулся.

— Таким обещаниям на войне не место, — сказал он, наконец. — Ты прекрасно знаешь, что никому не под силу бороться с судьбой, если она решила оборвать чью-то жизнь. И как ты мог дать слово беззащитной особе, если человеческий век так короток в наше время?

— Я…

— Ох, нужно было женить тебя, пока был шанс, — повторил Вон Гюн и покачал головой. — От скольких бы проблем избавились разом…

Нагиль скрипнул зубами и промолчал.

Вон Гюн встал, рявкнул своему помощнику, и тот позвал обратно Рэ Вона. Нагиль оставался на месте и ждал ответа, пытаясь хотя бы придать себе вид спокойный и уравновешенный, пока внутри все горело. Он устал и хотел спать, еще больше — есть, но страх за Сон Йонг не дал бы ему сомкнуть глаз, и он даже понимал, что дело тут было вовсе не в возможной смерти. Из-за обещания или вопреки ему, Нагиль должен был спасти госпожу.

Рэ Вон встал рядом с Нагилем и тоже ждал. Вон Гюн посмотрел сперва на него, потом опустил взгляд к сгорбленной фигуре капитана.

— Я уверен, что Дракон не станет убивать тебя, Мун Нагиль, — сказал он, стискивая в руках опустевший кубок.

Нагиль и Рэ Вон выдохнули одновременно:

— Что?

— Будь она хоть самой прекрасной женщиной на свете, капитан, нет смысла рисковать своей силой, — надавил Вон Гюн. — Дракон — все, что сдерживает Тоётоми, все, что есть у нас! Я не позволю тебе решать судьбу всей страны из-за своих прихотей.

— Это не прихоть!

Рэ Вон шагнул ближе к генералу и договорил, дрожа всем телом:

— Дракон убьет его, если Сон Йонг погибнет, и вы потеряете и Великого Зверя, и капитана!

Вон Гюн бросил кубок в сторону.

— Я не давал слово предателю страны! Тебе, выродок, не снесли голову, только потому что я хочу, чтобы ты вернулся к Тоётоми и передал ему слова короля: «Вас не пощадят ни покровители Японии, ни ваш император, ни любая другая сила, и мы сожжем ваш флот и всех ваших людей»!

Нагиль вскочил с циновок и одним рывком отодвинул Рэ Вона с глаз генерала. Он мог бы придушить осоловелого Вон Гюна своими руками, не прибегая к помощи Дракона, но обошелся короткой фразой.

— Я не подчиняюсь вам, генерал Вон Гюн, — прошипел Нагиль. — Не забывайтесь, я и мои люди не служат королю более. Я поступлю так, как велит мне мой долг, а потом верну Чосону свободу.

Вон Гюн побледнел от ярости, кровь сошла с лица, он вскинул руку, чтобы ударить Нагиля, но Нагиль кивнул застывшему Рэ Вону и ушел из шатра. Он сказал все, что нужно, и услышал все, что хотел. Больше задерживаться в стане генерала не было смысла.

— Ты не посмеешь, капитан! — ревел ему вслед Вон Гюн. — Тебя казнят за измену, тебя и твоего брата-предателя!

Нагиль и Рэ Вон молча уходили из лагеря, провожаемые косыми взглядами уцелевших после битвы воинов.