Дракон в свете луны

— У Тоётоми было двадцать тысяч воинов, — вяло запротестовал Нагиль. — Я сжег их флот в заливе, они отрезаны от своих, и мы могли бы…

— У нас больше нет людей, капитан, — отрезал Вон Гюн. Нагиль с трудом смотрел ему прямо в лицо и не понимал. — Слышишь, Мун Нагиль? Со мной было двадцать две тысячи пехоты и конницы, и ровно половина сгорела от твоего пламени.

— Вы обещали больше, — не поверил капитан. Вон Гюн сердито кивнул.

— Советник решил, что нашей армии хватит, чтобы остановить японские войска.

— Что?..

— Люди Лю Соннёна ушли на север, все охраняют короля. Сейчас они в Хэнджу, Его Величество ждет ответа от Минской империи.

Нагиль едва слышно выругался и застыл, опустив голову. Вон Гюн гневался не напрасно, но теперь было поздно что-то менять. У них все еще оставалось ополчение, на помощь которым отправилась малая часть сил Вон Гюна, и капитан надеялся лишь, что город выстоял без него, а люди выжили. Что его войско выжило.

Предсмертный крик Чжисопа дрожал в затылке, Чжисоп надрывался там вместе с другими погибшими этой ночью, и все-все прочие звуки накрывало змеиное шипение, что вовсе не почудилось ему, пока он был скован драконьим телом.

— Хорошо, — в итоге нехотя сказал генерал. Встал, размял плечи и вернулся к столу, на котором успел растянуть карту военных действий. — Иди сюда.

Нагиль поднимался дольше, и от внимательного взгляда Вон Гюна не ускользнули ни шаткое положение капитана, ни его стеклянный, ничего не выражающий взгляд.

— Соберись, капитан, — сердито бросил Вон Гюн. — У нас впереди много дел.

— У меня тоже, — тихо произнес Нагиль. Он склонился над столом, уперся в него обеими руками, чтобы не упасть. Генерал уже расставил метки вдоль Кыма, стянул основную часть их к Конджу. За неимением под рукой настоящих медных фигурок он использовал деревянные кости, такими бедняки играли в «Дракона и Феникса».

— Тоётоми потерял большую часть своего войска, но к Ульджину, похоже, стягиваются еще корабли, — пояснил генерал. — Не могу сказать, сколько их, но, думаю, не меньше пяти сотен.

— Итого шестьдесят тысяч японцев, — посчитал Нагиль, хмурясь помимо воли. — А у меня осталось, может быть, пять тысяч ополченцев.

— Твои люди?

— Меньше сотни, и многие… — Нагиль сжал пальцы обеих рук, ногти заскребли по деревянной поверхности стола. — Многие ранены, кто-то погиб. Генерал, мне надо вернуться в город.

— Сначала расскажешь мне все, — потребовал Вон Гюн. — Затем я отправлюсь в Конджу с тобой.

— Почему вы не хотите стянуть войско к городу?

— Потому что Тоётоми собирается уничтожить Хансон, а на Конджу ему плевать. Считай, эта битва была показательным выступлением. Советники полагают, мы теряем время, защищая торговый город.

Нагиль поморщился, слова прозвучали упреком, на который он не рассчитывал вовсе.

— Мы защищаем людей Чосона, — вспылил Нагиль. Игральные кости тревожно затряслись. — Всех тех, кто не может постоять за себя! Генерал, вы говорили, что столица выстоит, если ее будет закрывать Конджу, а теперь хотите отказаться от целого города? Там несколько тысяч простых горожан!

— А у меня нет войска, ведь Дракон сжег его! — оборвал Вон Гюн и хлопнул по столу. Кости задребезжали и рассыпались по всей долине Дождей. — Все наши планы упирались в поддержку Совета, а теперь рассчитывать я могу только на свои силы и помощь упрямого зверя, который слушать тебя не желает!

Нагиль выпрямился, сделал несколько неуверенных шагов прочь от генерала, возвышающегося над ним злобным духом, а не собранным человеком, которого капитан прежде знал. Вон Гюн опустил голову, попытался взять себя в руки.

— Перед тем, как отправиться вам навстречу, — заговорил генерал после паузы, — мне пришлось торговаться с нашим Советом. Война войной, капитан драконьего войска, но политика на первом месте в умах чиновников. Советники считают, что если японцы спалят полстраны, Минская империя обратит на нас внимание и откликнется на призывы о помощи.

— Разве советники не дрожат за свои земли? — огрызнулся Нагиль. — Насколько мне известно, у Лю Соннёна есть дом в Кванджу.

— Считай, с ним он попрощался давно. Кванджу захвачен, теперь там сидят наместники Тоётоми.

Нагиль выругался, зашагал перед генералом, точно загнанный в клетку зверь. Он знал, что Совет при короле даже в самое скверное для страны время будет преследовать свои цели, но не думал, что чиновники запросто согласятся отдать на растерзание японцам больше половины Чосона, лишь бы спастись чужими руками.

— Минская империя потребует взамен полное подчинение от короля, — сказал Нагиль. Вон Гюн не стал с ним спорить — это еще больше пугало.

— Ты знаешь, король потерял веру еще в первой войне. У него нет желания бороться за свою страну.

— Зато у его сына есть.

Генерал бездумно кивнул и тут же, зацепившись за слова Нагиля, вскинул голову.

— Наследный принц жив? — пораженно выдохнул он. — Я думал, он…

— Я не убил его, если вы об этом, — отрезал Нагиль. Остановился напротив генерала, подошел обратно к столу. — Я давно не подчиняюсь приказам короля — и уж таким глупым тем более.

Вон Гюн нахмурился и прищелкнул языком.