Дракон в свете луны

Монах сидел перед золотой статуей Будды, его обволакивал дым благовоний, и спокойное мерцание многочисленных свечей нарушилось вместе со слабым умиротворением в тот момент, когда Нагиль, коротко поклонившись, дошел до старика и замер над ним.

— Вы хотели меня видеть, капитан-дракон? — спросил монах, растягивая каждое слово. На вежливость и должные почести у Нагиля не было ни времени, ни сил — он сел перед монахом, заставив дрогнуть и погаснуть ближайшие к нему свечи.

— Когда вы видели госпожу в последний раз? — спросил он. — Помните точное время?

— Это было вчера перед самым обедом, — сказал монах. Он опустил руки на колени, одернул подол коричневой кашаи. — С ней ушел ваш воин, они направились к северным вратам.

— Стражники заявляют, что никого не видели, — возразил Нагиль. Монах понимающе кивнул.

— Возможно, они покинули город другим путем. Я не следил за ними, командир.

Зря

. Нагиль с трудом подавил желание наорать на монаха — тот не обязан был сторожить госпожу, будь она хоть трижды драконом. То, что делали монахи для города и для войны в целом уже с лихвой покрывало любые просьбы Нагиля, и защита госпожи из Священного Города в них не вмещалась при любом желании капитана.

— Может быть, вы знаете, что она делала перед этим? — спросил Нагиль, уже не особо надеясь на ответ. Он растирал шею, покрывавшуюся волдырями от кипящей под ней крови, стискивал расходившиеся трещины, стараясь унять бушевавший в теле гнев.

— Она читала карты, — сказал монах. — Чрезмерно любознательная юная женщина.

— Покажите мне, — попросил Нагиль.

— Обычные карты, командир. Я оставил ее в библиотеке, а когда вернулся, она уже ушла. Она что-то искала — там был жуткий бардак.

— Бардак? — нахмурился Нагиль. Монах, помедлив, кивнул.

— Да. Юная госпожа опрокинула несколько полок, нам потребовалось немало усилий, чтобы вернуть библиотеке прежний вид.

Если госпожа была так зла, что не щадила даже книги, к которым, по мнению Нагиля, относилась трепетнее, чем к людям даже, вряд ли полученная информация ее обрадовала. Что бы она ни нашла на картах, это заставило ее бежать

— прочь из монастыря и из города.

— С вашего позволения, я хотел бы осмотреться в библиотеке, — сказал он и выпрямился, чтобы встать. Монах тоже встал, взвился в воздух подернутый им шлейф дыма, и среди запаха благовоний Нагиль почуял что-то более непривычное, чем аромат сандаловых палочек.

Он поморщился, для верности шагнул ближе к ожидающему монаху. От его кашаи едва уловимо тянуло цветками персика — тонким ароматом, незаметно вплетающимся в благовония, слишком нежным, чтобы его можно было почувствовать простому человеку. Но Дракон, живущий в Нагиле, потянулся за оставленным следом, как за ниточкой, и в складках монашеских одеяний ощутил присутствие госпожи.

— Вы разговаривали с госпожой?

Монах направлялся к выходу, задувая по пути свечи. Нагиль шел прямо за ним, цепляясь за ускользающий аромат цветов и все больше распаляясь.

— Только проводил до библиотеки.

Жизнь научила Нагиля не делать поспешных выводов — но прямо сейчас он хотел схватить монаха за ворот кашаи и вытрясти из старика всю правду, вокруг которой тот плел свою историю. Нагиль не слышал в его словах лжи, и это тревожило больше, чем если бы он обнаружил, что от начала и до конца послушник буддийского монастыря врал ему прямо в лицо.

Они пришли к павильону библиотеки, у дверей которой стояли Да Рым и Бора.

— Что вы здесь делаете? — спросил монах, позволив недовольство в голосе. Дочери покосились на него, но ответили немому взгляду капитана:

— Лан сказала, что почувствовала тут юджон-ёнг, — сказала Да Рым. — Я не видела здесь госпожу, но мы решили проверить, насколько ее предположения…

— Японской мудан не место в чосонском монастыре, — рассердился вдруг монах. Нагиль обошел его и рывком открыл двери.

— Позвольте вторгнуться в ваши владения еще и Дракону и его лучницам, — отрезал он, а после дал отмашку Да Рым. Та вошла вместе с капитаном, Бора осталась сторожить снаружи. Монах шуршал подолом кашаи позади них, и когда, наконец, увидел Лан, зашелся неожиданной руганью.

— Как вы посмели очернить святое место!

Лан сидела на циновке в центре не до конца убранной библиотеки: пол был уставлен камнями, перед ней лежали карты Чосона и звездного неба, в воздухе витал едва различимый дымный аромат.

— Духи говорят, на эти земли ступала нога чужака, — сказала она Нагилю. Монах подошел к ней и навис пылающей от злости фигурой.

— И эта нога — ваша! Покиньте библиотеку!

— Помолчите-ка, — отбрила Лан. — Я пытаюсь отыскать нашу беглянку, а вы своим несвежим дыханием портите воздух.

— Да как вы!..

Нагиль присел к Лан, не обращая внимания на монаха. В циновке, на которой она разложила карты, застряли сухие рисинки. Он сковырнул одну, попробовал на язык. Кислая и пахнет персиковым цветом.

— Что чувствуешь? — спросила Лан.

— Что она была здесь. И кажется, уходила не по своей воле.

— Да, духи говорят, ее ци оставалось на землях монастыря после того, как тело его покинуло.

— Что это значит? — охнула Да Рым.