Драматическая миссия. Повесть о Тиборе Самуэли

«Это чужаки, — говорили они, — и расписке их командира — грош цена». Один из секейских офицеров даже подстрекал крестьян с вилами идти на закупщиков, тогда бы у него появились основания донести в Будапешт, будто «солдаты интернациональных частей грабят сельских жителей». А между тем всю тяжесть оборонительных боев на этом участке пришлось вынести интернациональному батальону. Огромные потери, невероятные лишения. По четверо суток не получали бойцы горячей пищи. А теперь кончились и галеты. Но горше отступления и голода было враждебное отношение секейских частей. Или они не хотят бороться за наше общее дело? — недоумевали солдаты-интернационалисты, — Что сталось с Венгерской Советской Республикой? Где же революционная солидарность?»

Теперь им приходилось обходить населенные пункты. В Пюшпёкладани они надеялись, что найдут на станции комендатуру или штаб и там получат указания, куда идти дальше, где стать на довольствие.

И вот разведчики возвращаются. Ничего утешительного не доложат они комбату Каблукову.

— А совсем недавно все казалось другим, — вздохнул молодой разведчик. Прежде, до нападения интервентов, их в каждом селе встречали цветами. Восторженно приветствовали в их лице вестников мировой революции.

— Станция занята противником? — раздался голос Каблукова, неожиданно появившегося перед удрученными разведчиками.

— Сам черт не разберет! — Рябой сдунул с усов дождевые капли. — Еле пробрались на станцию. Темно, поезда стоят без движения, пути забиты эшелонами. Перед вокзалом — столпотворение: беженцы, дезертиры… Все требуют, чтобы их эшелон отправили первым. В окне второго этажа пулемет, и только благодаря этому удается поддерживать хоть какой-то порядок. Пробиться к телефону нам не удалось. Солдаты митингуют. Один из эшелонов битком набит беженками и детьми. Все насмерть перепутаны. Ночью на соседний путь подошел состав, а в нем жандармы, женщины опознали убийц и насильников, от которых они бежали из родного города.

— Какие еще убийцы и насильники? — перебил рябого Каблуков. — Румынская полевая жандармерия бесчинствует!

— Нет, это венгерские жандармы. Надели прежнюю униформу и подняли мятеж против Советской власти. Учинили зверскую расправу над жителями…

А теперь лютуют на станции, изверги!

Комбат с трудом извлек карту из разбухшего от дождя кармана и задумался. Видно, придется обходить станцию. Вступить в бой с жандармами? Нет. Это может привести к нежелательным осложнениям.

Как ни вглядывался он в карту, не мог найти обходных путей. Пюшпёкладань — крупный железнодорожный узел, обойти его не так-то просто. Придется идти через станцию.

Каблуков взмахнул рукой — и батальон двинулся дальше. С трудом шевеля посиневшими от холода губами, он отдал приказ по колонне:

— Станцию пройдем строем. Соблюдать тишину. Винтовки зарядить, но не стрелять ни в коем случае!

А в это самое время в Пюшпёкладани оперуполномоченный спецпоезда пробрался сквозь бушующую толпу в диспетчерскую и докладывал Самуэли обо всем, что творилось на станции:

— Стрельбу открыл, жандармский подполковник, бывший шеф жандармерии комитата Сатмар… Услышав крики детей и женщин, один из солдат соседнего эшелона выхватил из-за пояса ручную гранату и пригрозил жандармам. Два фельдфебеля бросились на него, скрутили проволокой руки, и подполковник на месте пристрелил несчастного.

Едва прогремел выстрел, как все жандармы выскочили из вагонов, забрались на крыши и стали целиться в однополчан убитого красноармейца. Те возмущались, бранились, но. отпора им не давали. Вмешались солдаты третьего эшелона, и снова раздались выстрелы. Красноармейцы не успели прийти в себя после гибели товарища, а тут еще трое убитых. В панике бросились к вагонам. Жандармы рассыпались цепью, заняв все пространство между путями.

Подполковник в сопровождении фельдфебеля направился к эшелону секейской дивизии. Командир дивизии поспешил навстречу гостям и на глазах у всех крепко обнял жандармского подполковника. Перепутанные беженцы бросились в противоположный конец станции. Жандармы ведут себя по-хозяйски! — закончил доклад оперуполномоченный.

— Вы сами все это видели, товарищ? Пли слышали чьи-то россказни? А может, просто выдумали весь этот вздор? — иронически спросил Бём, расстегивая желтую кожаную куртку. — Ну что же вы молчите, дорогой товарищ?

Оперуполномоченный, в упор глядя на Бома, с достоинством ответил:

— Я видел собственными глазами. И вы, товарищ Бём, не могли не слышать выстрелов.

— Несколько выстрелов — это же пустяк! Зачем поднимать панику?

— Мы все слышали выстрелы, товарищ, — вмешался Самуэли. Лицо его было бледнее обычного, глаза гневно горели. — Все ясно. Враг действует открыто, среди бела дня убивают наших людей!