Дрэд, или Повесть о проклятом болоте. (Жизнь южных Штатов). После Дрэда

Судья Клейтон не ошибся в предположении, что сын его с особенным наслаждением смотрел на исход защищаемого им процесса. Мы уже сказали что Клейтон не имел расположения вступить на юридическое поприще. Уважение к чувствам отца принудило его решаться по крайней мере на попытку. Настроение его души всего более влекло его к занятиям, в которых на первом плане стояло человеколюбие. Он с радостью готов был удалиться на свою плантацию и там, с помощью сестры, посвятить себя исключительно воспитанию негров. Но в то же время, согласуясь с желаниями своего отца, он чувствовал, что не мог этого сделать, не сделав серьёзной попытки на избранном поприще и не доказав своих способностей. После описанного нами судебного следствия, Клейтон занялся своим делом, и Анна упросила Нину отправиться с ней на несколько недель в Рощу Магнолий, куда последуем за ними и мы.. Читатели наши, без всякого сомнения, не станут пенять, если мы перенесём их на оттенённую сторону балкона, на плантацию Клейтону, называемую Рощей Магнолий. Плантация эта получила своё название от группы этих прекрасных растений, в центре которых находился господский дом. Это была длинная, невысокая хижина, окружённая глубокими крытыми галереями, затканными той густой зеленью, которая так роскошна в южных широтах. Ряд комнат, выходивших на галерею, где сидели Анна и Нина, представлял собою что-то мрачное; но чрез отворённые двери виднелось внутри их много живописного. Белые, покрытые коврами полы, лёгкая мебель из бамбука, кушетки покрытые лоснящимся белым полотном и большие вазы с розами, расставленные в местах, где свет всего выгоднее падал на них, представляли глазу на отдалённом плане успокоительные предметы и манили к себе, обещая прохладу. Мисс Анна и мисс Нина сидели за завтраком чрезвычайно рано, так что солнце не успело ещё осушить тяжёлой росы, придававшей необыкновенную свежесть утреннему воздуху. На небольшом столе между ними, в хрустальных вазах и в зелени различных листьев, тонули отборные плоды, — стоял фарфоровый кувшин с холодными сливками, поднос с чашками и серебряным кофейником, из которого по всей комнате разливалось благоухание кофе. Не было тут недостатка в тех сдобных и вкусных сухарях и булках, которыми каждая стряпуха в Южных Штатах так справедливо гордится. Не можем также умолчать о вазе с месячными розами самых разнообразных оттенков, ежедневно подбирать которые служило неизъяснимым удовольствием для маленькой мулатки Леттис, находившейся при особе мисс Анны, в качестве горничной. Анна Клейтон, в белом утреннем капоте, с чистым и здоровым румянцем, прекрасными зубами и привлекательной, вызывающей на откровенность улыбкой, казалась среди этого убранства царицей махровых роз. И действительно, обладая самою сильной властью, основанием которой служила любовь, она была царицей на своей плантации. Африканское племя от природы одарено пылкими чувствами и наклонностью привязываться к другим всею душою. Множество недостатков, свойственных одним только детям, сливается у него с множеством прекрасных качеств, отличительную черту которых доставляют простосердечие и доверчивость. Беспредельная привязанность и преданность к мисс Анне, проглядывала во всём, что её окружало. Нина пробыла один только день, и уже свободно читала в глазах каждого существа, принадлежавшего к плантации Рощи Магнолий, до какой степени все они были привязаны к мисс Анне; в этом чувстве как будто сосредоточивалось всё их счастье.

— Какой очаровательный запах от этих магнолий, — сказала Нина, — от души благодарю вас, Анна, что вы разбудили меня так рано.

— Да, — сказала Анна, — кто намерен истинно и положительно наслаждаться жизнью, для того раннее пробуждение должно служить необходимым условием; я принадлежу к разряду людей, которые любят положительные удовольствия. Я не могу усвоить себе спокойствия, истекающего из беспечности, неги и наклонности проводить время в одних лишь мечтаниях; нет! Я хочу сознавать своё существование, хочу действовать в определённой мне сфере и совершать что-нибудь дельное на пользу общую.

— Вижу, вижу, — сказала Нина, — вы не то, что я; вы хозяйка настоящая, а я хозяйка только по имени. Каким дивным искусством обладаете вы в этом отношении! Неужели вы ничего не запираете?

— Никогда и ничего, — отвечала Анна, — благодаря Богу, я не знаю употребления ключей! Когда я впервые приехала сюда, мне все говорили, что в высшей степени безрассудно предаваться подобной доверчивости; но я сказала, что решилась на это, и Эдвард поддержал меня: до какой степени успела я в этом, вы можете судить сами.

— Должно быть, у вас есть магическая сила, — сказала Нина, — я никогда ещё не видала такой гармонии во всём хозяйстве. Все ваши слуги, по-видимому, принимают живое участие во всех ваших действиях. Скажите, пожалуйста, как вы приступили к этому? Что вы делали?