Древнерусское предхристианство

Солнечное коло появилось у славян, предположительно, около IV века н. э., когда уже началось их движение на северо-восток и восток Европы. В новой области обитания холодное время длилось две трети года, жизнь целиком зависела от живительной силы солнца. Величие лесов и северного неба сказалось на мировоззрении, искусстве и поэтическом творчестве древних русов. Стало острее восприниматься противостояние света и тьмы, тепла и холода, угасания и расцвета природы. Отношения между людьми в большей степени строились в пространстве, чем во времени. Слово ровный, родственное авестийскому ravah «простор, пространство, равнина» относилось и к земной округе, и к движению небесных светил, и к неспешному течению жизни. Исчисление времени по солнечному календарю соразмерялось с ходом сельских работ и сменой времен года.

После крещения Руси солнечное коло

было оттеснено юлианским церковным календарём – языческим по происхождению, но лунно-солнечным. Он вносил путаницу в отлаженное веками исчисление времени и нуждался в постоянных исправлениях: каждый четвёртый год был на день больше, чем три предыдущие, раз в 128 лет приходилось вводить дополнительные сутки… В Средневековой Руси возникло два летоисчисления: книжное, вычислительное и народное, наблюдательное, продолжавшее следовать за солнцем. Сосуществование двух кругов праздников, строго православных и предхристианских, свидетельствовало не о русском «двоеверии», а о стремлении примирить веру праотеческую с «греческой», соединить жизнь «Божьего мира» с жизнью Церкви. Этот многовековой поиск единства был прерван гонениями в XVI–XVII веках против «нечестивых» народных обрядов. Тысячелетнее крестьянское природоведение, без которого немыслима сельская жизнь, было осуждено как «поклонение твари». Запрещалось наблюдать за вехами солнца, новолуниями, ветрами и звёздами, «чтить полуденья» и так далее. Народно-церковные месяцесловы, численники и святцы превратились в сборники примет и простодушных суеверий.

Византийский календарь создавался изощрёнными богословами, был насыщен возвышенной христианской символикой, однако умозрительное исчисление лет без наблюдений над солнцем породило неразрешимую «календарную проблему».[215] На Руси она затронула едва ли не основы веры. Унаследованное от предков набожное следование за «небесным течением» времени было перенесено на церковный календарь, который стал восприниматься как незыблемая святыня, заслонил живой, ускользающий от вычислений мир. Условное, церковно-богословское восприятие времени не было по-настоящему принято народом, как и мысль о том, что «Великий миротворный круг» православия является лишь символическим прообразом мироздания, одновременно почитаемым и поновляемым, как икона.

Обрядовое числопочитание

Поклонение божеству света и устройство святилищ-календарей были неотрывны от почитания священных чисел. В них символически отражалось коловращение Солнца и Луны. В Вавилоне счёт дней семидневными неделями связывали с семью планетами, а год делили на двенадцать частей. Прарусы считали месячное и годовое время сначала «медвежьими пятинами» и «лунными седмицами», а после перехода к почитанию Солнца – девятинами, сороковинами и девяностами. Навыки определения наперед ближайшего солнцеворота (солнечного притина «предела, крайней точки») и равноденствия (солнечной межени

«промежутка, межи») передавались из поколения в поколение колодеями и гадателями.

Древнерусское гадати «предсказывать, угадывать» родственно литовскому godóti «думать», а число

восходит к праславянскому *čit-slo «слово для счёта». Глагол чести́, честь «считать» и существительное честь соответствуют авестийскому čisti

«мышление, знание, понимание» и древнеиндийскому cétati «соблюдает, думает». Созвучные слова считать, читать, почитать связаны по смыслу, что указывало на почётное умение «читать» небесные знаки, «считать» время жизни. Отсюда происходит прилагательное честнóй «чтущий, законный».