Древнерусское предхристианство

Следы почитания числа сорок уцелели в архаическом счете полусороками, или двадцатками: quatre-vingts «восемьдесят» у французов, threscore and ten «семьдесят» и fourscore «восемьдесят» у англичан. Счёт двадцатками сохранился от архаичного пальцевого счёта по обеим сторонам кистей рук у албанцев, басков, грузин, осетин, цыган и др.[226] На восемнадцать месяцев по двадцать дней делился календарь майя. Счёт сороками, сроками относился не только к почитанию солнца, обрядовому очищению и поминовению умерших, но и к рождению детей: семь сроков составляли 280 дней или 10 лунных месяцев – время женской беременности.

Лопасть прялки. Русский Север. XIX в.

Восемь шестилучевых «громовиков» вокруг солнца изображают восьмичастный солнечный календарь.

Для определения четырёх главных вех солнца использовался счёт девяностами. Внутри каждой четверти вводилась особая ритмика: к двум следующим подряд

сорокам добавлялась одна девята, что равнялось 89-ти дням, последний, девяностый считался днём праздника и совпадал с наступлением очередной солнечной вехи. Основа солнечного коло вошла в глубинный слой русского православного календаря и народных месяцесловов. Если точками отсчета брать дни равноденствий и солнцеворотов, то со счётной последовательностью 40+40+9+1 день внутри каждой четверти года совпадёт более двух третей непереходных двунадесятых и великих праздников, что не может быть случайным.[227] Способ годового счёта и устройство древнерусских святилищ позволяют понять, почему на Руси наряду с девяткой столь же почитаемым являлось число сорок. «Встарь вели счет у нас сороками и девяностами», – этой поговорке, приведенной В.И. Далем, соответствует другая: «Что девять сороков, что четыре девяноста – одно».[228]

Числа сорок и девяносто в христианскую эпоху сохранили особые названия, вытеснив церковно-славянские четыредесять и девятьдесять. Важной причиной этого явилась их сочетаемость при годовом счете. Четь

года в девяносто дней (или десять девятин) называли четврьть, четвьрть, откуда произошло слово четврьтый «четвёртый». Оно родственно глаголу вьртеть «вертеть», санскритскому vartate «вращается, крутится, живёт» и латинскому verto «вращаю, поворачиваю». Четьверть года отмечала день «солнечного поворота» от одной вехе к другой.

Слова Черноризца Храбра о том, что до принятия православия русы «чрътами и рѣзами чьтѣхѫ и гатаахѫ»[229], по всей видимости, имели отношение к календарным знакам, которые затем сменились византийскими цифрами с буквенным написанием. Древнейший способ счёта дней по отметкам на посохах и жезлах пережил века, о чём свидетельствуют старинные русские резные календари.[230] Повторяющиеся временные сроки на Руси считали в виде «кругов», а не бесконечного числового ряда. Девятидневный «недельный», сорокадневный «месячный» и «годовой» периоды взаимно соответствовали друг другу. Девяты и сороки вырезались на счётных досках, прялках и другой утвари, вышивались на полотенцах и подзорах, сплетались из ремней, изготовлялись в виде украшений. Простейшим изображением девяты являлась вырезанная или вышитая решётка в виде двойного креста с девятью гнёздами, по которым перемещали какую-либо метку,

зернь («бусинка, зерно») или мелкий предмет. Такая решётка соответствовала счёту дней в восьмичастном святилище.

В русской древности первые девять чисел были прямо связаны с обрядами солнечного коло и не считались обычными счётными единицами. Слово первый (производное от первун), вероятно, связывали с Перуном, прозвищем Сварога. Числительное второй (в древнерусской форме въторъ, вьторъ) имело отношение к слуху. Однокоренное слово втора «эхо, отголосок» указывало на «вторичность» и подобие первому, а не на «другого», как в греческом ἔτερος, родственном δεύτερος «второй». Важный смысл заключался в метатезе вторить/творить

, она намекала на идею уподобления земного – «вторичного» небесному – «первичному». От этих числительных происходят названия дней недели: первок, первец, первак и втора, второк, вторник.

Числительное третий истолковывается как тéртий «сотворённый трением», оно находится в родстве с греческим τρíτος, латинским tertius, древнеиндийским tríta с общим значением «третий». В древнерусских обрядах ему соответствовал добытый трением священный огонь сварожич (воплощение Сварога), а в счёте дней недели – названия тритник, третьяк. У эллинов пространственный образ треугольника также соответствовал огненному началу и может быть истолкован как геометрический символ храма-костра: в слове πυραμίς «пирамида» корень πυρ– означает «огонь».