Древний знак

Томас Берг поднес руки к горлу, сделав вид, что задыхается.

— А дальше произойдет то, что даже ослу понятно. Завтра же откинут копыта и те, кто решился на ядерный удар. Чем они будут дышать? Стронцием. Что они будут жрать, пить? Стронций. Чем они будут, извините, мочиться? Стронцием. Кого они будут завтра рожать, если вообще окажутся способными на это? Безруких, безногих уродцев о двух головах, но ни в одной из них не будет рассудка. Ослу страшные эти вещи понятны, а людям, облеченным властью, ответственностью перед человечеством, непонятны...

Старцы внимали каждому слову Гедды, которая поясняла им, о чем идет спор.

— О, неужели люди будут рожать уродцев? — спросил Брат кита, изумленно вскидывая брови. — Две головы, но ни в одной рассудка...

— Я хотел бы знать... насколько эта страшная весть выдерживает силу здравого мнения? — задал вопрос Брат совы и внимательно оглядел мудрецов.

— Мне примерно о том же говорил колдун, — сказал Брат гагары, принимая от Брата совы трубку. — Однажды я поднялся к нему в горы, увидев костер, и был не рад его размышлениям. Мне казалось, что ни одно слово его не может выдержат силы здравого мнения. А теперь похоже, что слова гостей подтверждают правоту колдуна... Послушаем еще, о чем они спорят.

Старик направил тревожный взгляд на Гедду, молчаливо увещевая ее быть предельно внимательной: ведь там, у костра, кажется, речь идет ни много ни мало о жизни и смерти всего рода людского если не в нынешнем, то в завтрашнем поколении. О том говорил и колдун.

— Сейчас нет ни одного дома, ни одной семьи, где предстоит такое событие, как роды, чтобы не пришло жуткое на ум: а вдруг...

Мария крепко схватила руку старика Берга, как бы умоляя не заканчивать фразу. Тот неестественно вытянулся, медленно перевел взгляд на сына. Ялмар осторожно обхватил Марию за плечи, близко заглянул ей в глаза, переполненные страхом.

— Что с тобой? — спросил он, хотя и догадывался, какая чудовищная мысль пронзила ее.

Старцы вопросительно посмотрели на Гедду. Девунка, напряженно изломав брови, прислушивалась к голосам у костра.

— Не пойму... там было что-то недосказанное...

Морщины на лбу Брата совы начали медленное движение: определенно это были русла его не столь уж и прямо текущей мысли с ее тревогой, сомнениями, надеждами на лучшее.

— Что ж, иногда в недосказанном бывает больше всего и сказано, — наконец изрек он и после долгого молчания спросил: — А не пригласить ли кого-нибудь из белых на трубку здравого мнения? Пусть, в конце концов, объяснят, что там у них происходит. Нам небезразлично, какая беда грозит срединному миру, имя которому Земля. Если спор возник и надо понять, кто виновен, мы готовы рассудить ту и другую сторону. За нами сила священной трубки здравого мнения. Я спрашиваю у вас, мудрецы, кого пригласим?

— Ялмара, — ответил Брат кита.

— Ялмара, — согласился Брат зайца.

— Что ж, я вас понимаю, — согласился и Брат совы. — Этот человек, как о том говорит Брат оленя, побывал во всех концах света, он много видел. А главное, мы могли не однажды убедиться, насколько здравым бывает его мнение. Попросим Гедду, чтобы позвала его и объяснила, что мы от него желаем.

И когда Ялмар предстал перед старцами, Брат совы вдруг растерянно развел руками и сказал конфузливо:

— Прости, я не хочу тебя обидеть, но ты, кажется, хоть немного, но принял бешеной воды.

Ялмар с такой же конфузливостью поднес руку ко рту.

— Не скрою, принял.

— Тогда подождем два дня. — Брат совы глянул в глаза Ялмара открыто, с прямотой человека, идущего от солнца. — Ты сам понимаешь, о чем мы хотели бы тебя расспросить, Гедда тебе объяснила. Нам необходим твой светлый, как солнце, рассудок.

— Понимаю, — почтительно подтвердил Ялмар и медленно вышел из чума.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ПУСТЬ ПРОКЛЮНУТСЯ ПТЕНЦЫ

Мария заметила, что Ялмар вышел из чума очень смущенный, поднялась ему навстречу.

— Наверное, спать мешаем людям, — сказала она и после некоторого колебания недоуменно спросила: — И почему у нас такой странный ужин? Одни гости, или господам не угодно...

— Есть, есть и это, — прервал Ялмар Марию, отводя ее в сторону от костра. — Отец мой не очень балует своих пастухов. Пожалуй, только с Братом оленя он тут и считается. Так что не жди здесь идиллии...

— Зачем тебя приглашали в чум?

— Если бы ты знала, что мне предстоит. — Ялмар невольно повернулся в сторону чума Брата совы с каким-то странным выражением неуверенности. — Мудрецы потребовали от меня здравого мнения о том, что происходит с человечеством. Они чувствуют, что мир лихорадит. В чем причина? Кто виноват? Вот на какие вопросы они ждут ответа...

Чуть запрокинув голову, Мария смотрела на Ялмара, стараясь понять, насколько он серьезно относится к требованию мудрецов. Наконец задумчиво проговорила:

— Что ж, они имеют право требовать от тебя ответа. И, пожалуй, они будут очень категоричны в своем нравственном императиве. Да, да, я не боюсь этих слов по отношению к ним. Ты сам мне это внушил.

Из своего чума неожиданно вышел Брат медведя, дурашливо похлопал по рту и сказал: