Другая сестра Беннет

– Если вы уже узнали все от него, не понимаю, чего же сверх этого вы требуете у меня.

– Я только хочу непосредственно от вас узнать, правда ли это. Или всего лишь уловка, чтобы подогреть его интерес, чтобы он еще больше мечтал о вас. В конце концов, эта уловка очень хорошо сработала в случае вашей сестры. Дарси никогда не хотел ее больше, чем когда она оказалась достаточно умна, чтобы отказать ему!

Мэри была очень рассержена, но решила не показывать этого. Нельзя допустить, чтобы мисс Бингли почувствовала удовлетворение, узнав, что вывела ее из душевного равновесия.

– Это настолько же невежественно, насколько и оскорбительно, – рассудительным тоном заметила она. – Элизабет никогда сознательно не пренебрегла бы привязанностью порядочного человека. Равно как и я.

Мисс Бингли перегнулась через стол, ее лицо исказила гримаса горечи.

– О да, вы, Беннеты, на словах благородны и высоки помыслами, да только на деле азартны, как отъявленные охотницы за мужьями. У вас есть отменнейшее качество – сначала зацепить того, на кого положили глаз, а потом оглядываться с невинным видом, мол, ах, это роковая случайность, вы тут совершенно ни при чем, просто любовь покорила сердце! Дважды это происходило на моих глазах, так что будьте любезны, не изображайте передо мной невинность.

– Поскольку я не люблю мистера Райдера, то не вижу смысла выходить за него замуж.

Мисс Бингли разразилась смехом.

– Полно вам, мисс Беннет, мы уже не дети! Если рассматривать все варианты, то брак с нелюбимым человеком – наиболее разумное решение из тех, что может принять женщина. Не делайте вид, будто не учли этого. Особенно сейчас, когда мистер Райдер так кстати разбогател. Не могу поверить, что вы не слышали эту новость.

Впервые Мэри была искренне удивлена словам мисс Бингли. Чтобы чем-то занять руки, пока мысли в голове приходят в порядок, она сняла салфетку с колен, аккуратно сложила ее и положила на тарелку.

– Понятия не имею, что вы имеете в виду.

– Пожалуйста, не морочьте мне голову.

– Я правда не понимаю, о чем вы говорите. Не уверена, что мы сможем продолжить разговор, если вы не просветите меня.

Мэри выдержала взгляд мисс Бингли, твердо намереваясь не отводить глаз. В конце концов мисс Бингли сдалась первой, признавая, что не узнает истинные намерения Мэри, пока не раскроет то, что известно ей самой.

Историю ей поведал сам мистер Райдер. Он рассказал, что незадолго до их поездки к озерам его вызвали в Кент – нанести визит леди Кэтрин де Бер в Розингсе. Там он обнаружил, что его родственница настолько вне себя от ярости и разочарования, что ему потребовалось некоторое время, чтобы понять причину этого гнева. Прошел целый день, прежде чем страшная правда открылась ему во всем своем ужасе и стыде – дочь ее светлости, мисс Энн де Бер, обручилась со своим доктором. «Вы могли бы подумать, что такое невозможно, мистер Райдер – такое не должно быть возможно. Если бы в этом мире осталась хоть какая-то благодарность и послушание, такое должно быть невозможно – но я с сожалением вынуждена сообщить вам, что это не так». Какое-то время – «годами, мистер Райдер, годами!» – паре удавалось скрывать свою помолвку от незрячих очей леди Кэтрин. «Подумайте об обмане. Какое неуважение к моему авторитету!» Однако теперь мисс де Бер исполнился двадцать один год, и она была вольна заключить брак с кем пожелает, какими бы огорчительными ни были ее намерения для матери. «Вот как мне отплачивают за заботу и хлопоты, в которых прошла моя жизнь. Вот как меня унижают, пренебрегая моим мнением».

И леди Кэтрин потребовала от мистера Райдера образумить ее дочь, раз это не получилось у нее. Он, однако, опасался, что не сможет добиться того, чего не добилась ее светлость, и опасения эти быстро подтвердились. Его попытки заставить мисс де Бер задуматься если не о своем положении, то о том, что она была обязана своей матери, действительно натолкнулись на стену протеста. Вскоре стало очевидно, что она совершенно не сочувствовала родительнице, которая, по мнению дочери, всегда издевалась над ней и унижала ее, и что ей не терпится начать новую жизнь как можно дальше от матери. Для леди Кэтрин было дополнительным ударом спустя столько лет обнаружить, что воля ее дочери столь же тверда, как и ее собственная, и не склоняется под натиском угроз или принуждений.