Другая сестра Беннет

– Кажется, это был выпад в мою сторону, – сказала мисс Бингли, – но меня он совершенно не оскорбил. Ни одна из Беннетов не может отчитывать меня за меркантильность и ожидать, что это меня заденет. Я не могу принять ваши протесты за чистую монету, зная судьбу ваших сестер или представляя советы вашей матушки, откройся вы ей.

Мэри взяла чашку и допила чай. Она не торопясь поднялась, сняла пальто с крючка на стене и начала одеваться.

– Вы всячески оскорбили меня и мою семью, – тихо сказала она. – Нам действительно не о чем больше говорить.

Теперь мисс Бингли встала и придвинула свой стул к стене с такой силой, что тот заскрежетал по полу.

– Вы можете пообещать мне, что не выйдете замуж за мистера Райдера? Что ваш отказ не был простой уловкой с вашей стороны?

– Я не стану обещать этого и не возьму на себя никаких обязательств. Я совершенно ничего вам не должна.

– Однако же я знаю, что он вам не нужен – уж не его ли друг предмет вашего интереса? Тот скучный юрист? Знает ли он о ваших чувствах? Возможно, стоит просветить его?

В голосе мисс Бингли безошибочно угадывался яд, но Мэри, к собственному удивлению, обнаружила, что ничуть не чувствует себя задетой. С невозмутимостью, о которой прежде и не догадывалась, Мэри принялась завязывать ленты под шляпой.

– Долгое время я боялась вас, как вы и рассчитывали. Но теперь ваша власть надо мной закончилась. Я вижу вас такой, какая вы есть – озлобленная, гневающаяся на мир душа, поглощенная своим несчастьем настолько, что только и может заставлять других страдать. Будь я лучше, испытывала бы к вам жалость. Вместо этого я просто благодарна вам за то, что вы больше не можете задеть меня, поскольку я не допущу этого.

Мэри поправила волосы и подняла свои вещи с такой невозмутимостью, будто бы их прощание с мисс Бингли прошло совершенно спокойно.

– Если вам так хочется учинить неприятности, вы сделаете это, что бы я ни говорила. Однако я больше не буду жить в страхе перед вашими нападками, поэтому совершенно спокойно скажу то, что вы так жаждете узнать. Да, я люблю мистера Хейворда. Он – единственный мужчина, который, я думаю, когда-либо сможет осчастливить меня. Нет, я не хочу выходить замуж за мистера Райдера. Это правда. Теперь распоряжайтесь этими сведениями по своему усмотрению.

Мэри повернулась и, тихонько закрыв за собой дверь, вышла из комнаты и спустилась по лестнице с высоко поднятой головой. И только оказавшись на улице, затряслась от пережитого потрясения, однако вскоре овладела собой – ей не было стыдно за свое поведение или сказанные слова. Она ни разу не взглянула на большой эркер кондитерской, за которым, как она знала, все еще сидела мисс Бингли. Держа курс на Лиденхолл-маркет, она возвращалась домой, на Грейсчерч-стрит.

– 93 –

Когда Мэри вернулась в дом Гардинеров, она ощущала себя так, будто скинула с плеч тяжелую ношу. Она убила дракона, которым была для нее мисс Бингли, неожиданно обнаружив в себе внушительные запасы храбрости и самообладания. Она выразила свое мнение и сказала правду, и это было своего рода облегчение. Мэри не позволяла себе рассуждать об истории с наследством, которое должно будет перейти мистеру Райдеру, поскольку, думая об этом, не могла не отметить, что он вырос в ее глазах. То, что он не обронил ни слова об этом событии, предполагал похвальную тактичность с его стороны, желание, чтобы его приняли таким, какой он есть, а не из-за видов на наследство. Это заставляло ее думать о нем лучше как о мужчине; но и в таком случае Мэри не собиралась пересматривать его предложение. Все оставшиеся сомнения относительно того, была ли она права, отказавшись, развеялись в чайной. Сила ее привязанности была проверена, и в том холодном ответе мисс Бингли она озвучила правду. Она любила мистера Хейворда, и только он сделает ее по-настоящему счастливой.

Однако это знание не принесло Мэри покоя. Она гадала, должна ли думать, что его давняя привязанность к ней стерлась со временем – а как иначе объяснить это затянувшееся молчание? – но продолжала размышлять о нем в любое время дня и ночи. Ей не хватало его за обеденным столом, где его шутки и наблюдения заставляли ее смеяться, и в гостиной, где она впервые услышала, как он вдумчиво рассуждает о стихах. Ее сердце сжималось, когда дети спрашивали, где он и когда вернется – как всегда, с карманами, полными сладостей. Она больше не носила то платье из хлопка, которое он отметил при первой встрече у «Хардинга и Хауэлла», а сложила его и убрала подальше. Мэри испытывала болезненный укол каждый раз, когда слышался стук в дверь или приходила почта. Она не знала, как поведет себя, встретив мистера Хейворда в Лондоне, а ведь у него здесь дела и рано или поздно он вернется. Каким будет ее первое действие? Слово? Как часто эта сцена рисовалась ей в воображении, а она все не знала, как поступит.