Другой край мира

– Да, – пожала она плечами. – Нравилось. Чем ты старше, тем больше дел и работы. Реже находится свободное время, чтобы сходить на занятие. Но и не все ходят, – вспомнила она Пасси. – Некоторые учатся считать и писать дома, а учебный двор не посещают.

– А мне можно будет прийти?

– Да, туда может прийти любой. Занятия начнутся после того, как мы очешем власку.

Она рассказывала, глядя на его руки, и он наконец заметил это и стал раскатывать рукав.

– Стой, – сказала она. – Покажи.

Он на миг замер, а потом медленно поддёрнул рукав обратно, глядя на неё. Она наклонилась и взяла его одной рукой за ладонь, а кончиками пальцев второй провела вверх по руке, по буквам, которых не знала.

– Что здесь написано? – спросила она, вглядываясь в символы, но волоски на его руке начали вставать дыбом, и она, испуганно подняв глаза, заметила, что он задержал дыхание.

Аяна быстро убрала руки, подняв ладони, и отодвинулась.

– Прости! – воскликнула она. – Конда, прости!

Она резко встала со стула, прижав руки к груди. Он тоже встал и шагнул к ней, но остановился. Между ними было не больше пяти ладоней, и она покраснела. Конда стоял и смотрел ей в глаза. Потом сделал шаг в сторону.

– Ничего, кирья. Всё хорошо. Мне просто было немного щекотно.

– Я не удержалась. Мне очень любопытно.

– Меня смущают твои прикосновения, кирья.

Аяна повернула голову и внимательно посмотрела на него. Видно было, что эти слова дались ему с трудом.

– Я не хотела этого. Я не думала, что могу смутить тебя.

– Не страшно. Я понимаю.

Он почесал переносицу указательным пальцем.

– Кирья Аяна, мои волосы достаточно сухие. Пойдём?

– Подожди-ка, Конда, – внезапно с подозрением подняла бровь Аяна. – Я помню, как в то утро, когда «Фидиндо» тянули вверх по реке, вы с Воло бросились в воду и потом ходили мокрые, пока ветер не высушил вашу одежду. Почему сейчас ты говоришь мне, что тебе холодно по утрам?

Он расхохотался.

– А, ты про тот случай? Воло тогда решил повыделываться перед вашим старейшиной. Только не говори ему, что я так это назвал. Он выразился по-другому, что-то наподобие «не упасть в грязь лицом», но, по сути, это то, что я сказал. В общем, мы на радостях от того, что груз и корабль целы, не приняли в расчет, что у нас больше нет шлюпки. Я предложил не сходить с корабля до самого затона, но Воло сказал, что вежливость обязывает нас познакомиться с главой вашего города как можно скорее. И мне пришлось вот так отчаянно прыгнуть в воду. Я сильный и выносливый, и не боюсь промокнуть, но это не значит, что мне нравится ходить в сырой одежде под холодным ветром. Я люблю горячую еду, предпочитаю ласковую к телу, удобную и, желательно, красивую одежду, и совсем не прочь понежиться в тёплой, сухой и чистой постели. Воло менее требователен к таким вещам, и мне приходится соответствовать, чтобы не выглядеть избалованным... слюнтяем рядом с ним. Ты видела его праздничный наряд?

Аяна напрягла память и вспомнила, что Воло на празднике, стоя перед ней, был в чем-то тёмно-синем... или тёмно-сером. 

Она понимающе кивнула.

– И, раз уж речь снова зашла о нарядах, кирья, то ещё раз прошу – пойдём со мной.

Он открыл дверь и жестом пригласил её выйти первой.

– Пойдем в малую мастерскую, – сказал он.

Они поднялись на верхний этаж и зашли в мастерскую, до потолка заваленную рядами кожаных тюков, тонких и толстых. Здесь теперь пахло выделанной кожей и какими-то сладковатыми травами, которые немного напоминали ей запах от камзола Конды.

Он прошёл до внешней стены и свернул в один из рядов, где долго перебирал бирки на завязках мешков.

– Кирья, тут есть на что встать? Табурет или стул?

– У нас есть лестница. Подожди, Конда.

Она сбегала к теплой кладовой внизу и принесла раскладную лестницу, и Конда поставил её между рядами мешков.

– Кирья, пожалуйста, отойди, я боюсь уронить на тебя что-нибудь.

Он встал на самый верх лестницы и с усилием вытянул один из тощих мешков. Потом посмотрел на бирку, прикинул что-то и спустился с лестницы.

– Я хочу показать тебе это. Пойдем в вашу большую мастерскую, где стоит стол.

Аяна шла за ним, гадая, что же внутри этого мешка, а Конда будто нарочно не торопился.

Наконец он положил мешок на стол и развязал кожаный шнур. Он делал это тоже медленно, дразня её, и смеялся над тем, как она пытается заглянуть внутрь, потом открыл мешок и резко развернул от Аяны.

– Конда! – обиженно протянула она. – Не шути так!

Он поманил её пальцем, и, когда она подошла, в одно движение стянул мягкую кожу с небольшого рулона ткани.