Другой край мира

Это была седа, но не одноцветная. Полотно было соткано из трёх цветов нитей, тонких и сияющих, которые лежали так плотно, что на расстоянии цвет казался однородным, но на сгибах ткани переливался темно-серым, синим и бирюзовым. Аяна в восторге сложила руки на груди, но тут Конда ловким движением раскрутил рулон, подхватывая ткань ладонью, и она ахнула и очарованно склонилась над столом. На ткани танцевали большие длинноногие птицы, и чрезвычайно тонко и искусно на фоне цвета штормового моря были выткано каждое перо их роскошных крыльев. Черные ноги, горло и маховые перья крыльев ярко выделялись на фоне остального белого оперения, а перья на голове были алыми и напоминали небольшие красные шапочки.

– Это мне? – недоверчиво спросила Аяна.

– Да. Это танцующие журавли. У нас есть красивое сказание о том, что в древние времена были птицы, похожие на них, которые после смерти вспыхивали, освещая путь из гнезда своим птенцам. Но время прошло, и их силы иссякли. Теперь это просто красивые птицы. Сшей себе праздничный наряд из этой ткани. Я выбрал цвет, который, как мне кажется, лучше всего тебе подходит. У вас тут носят яркое, но я хотел, чтобы наряд не перекрикивал, а подчёркивал твою... внешность.

Аяна была в восторге.

– Конда... Это слишком красиво. Спасибо!

Она благодарно дотронулась до его руки чуть выше локтя, но отдернула пальцы.

– Прости...

– Айи! – послышалось от лестницы. – Ты тут?

Дверь открылась, и вошла Нэни. Она быстрым, почти незаметным взглядом окинула Конду, стоявшего рядом с Аяной, и на миг заинтересованно прищурилась.

– Это Конда. Ты знакома с ним, Нэни? – спросила Аяна.

– Только слышала. Я Нэни. Очень приятно. Вот это да! – Нэни свела брови, вглядываясь в материю, лежащую на столе. – Впервые вижу такую тонкую работу. Что это?

– Это седа, – сказал Конда. – Воло не очень разбирается в тканях, а меня восхищают такие изящные вещи. Поэтому, хотя в мои обязанности и не входит выбор седы, я с радостью взял это на себя. Мы покупаем её в порту Нанкэ и продаём у себя дома.

– Покупать и продавать — это что-то вроде мены? – уточнила Нэни.

– Что-то вроде того, – сказал Конда, и она кивнула, возвращаясь к ткани.

– Такая работа, должно быть, очень ценная. Можно потрогать?

– Это теперь не моё. Я подарил это кирье Аяне.

– Аяне? – изумилась Нэни, потом посмотрела на него, слегка прищурившись, и дёрнула одним плечом. – Ах да. У Айи нет праздничного наряда. Это роскошный подарок. Очень великодушно с твоей стороны, Конда.

– Не очень. Вообще-то, я обязан ей жизнью. Не думаю, что какой-либо подарок может быть больше того, что она сделала мне и моим людям. Но ты права, кира Нэни. Это для праздничного наряда. Кстати, поздравляю со свадьбой.

– Спасибо, – сказала Нэни, мягко наклонив голову и глядя на него.

Конда заинтересованно смотрел на Нэни, и Аяну кольнуло странное чувство. Ей на миг захотелось, чтобы он прямо сейчас отвернулся от сестры и больше никогда не поворачивался в её сторону.

– Айи, что ты хочешь сшить из этого? – спросила та. – Короткий кафтан?

Аяна пожала плечами. Ей было немного не по себе.

– Тут птицы, видишь, Нэни? Они танцуют. Если кроить вот так, – она показала рукой, – то придётся отрезать либо часть вот этой птицы, либо крылья у второй. И кроить надо не по-нашему, а как одежду Конды, без перехлёста бортов.

– Да, я вижу. Их нельзя резать или разделять, – выйдет некрасиво. Кафтан надо делать длинным, потому что короткий с полами такой ширины не будет красивым. Смотри, – Нэни отмотала ещё ткань и приложила к плечу сестры, так, что птицы оказались ниже её колен. – Конда, отмотай, пожалуйста, ещё. Тут дальше ведь есть ещё птицы?

Вытканные птицы повторялись на ткани, и Нэни достала с полочки под столом мерную ленту, грифель и обрывок желтоватой бумаги для заметок.

– Смотри. Эти две на правую полу, эти на левую. Так же сзади. На рукавах тоже по две. Рукава будут широкие, но можно пустить внутри тесёмку и подхватывать. Конда, это долговечная ткань?

– Вполне. Мои рубашки из седы служат годами.

– Хорошо. Тогда верх надо кроить посвободнее, а пояс слегка завысить и тоже сделать скрытым. Тогда ты сможешь носить этот наряд много лет.

– Ты имеешь в виду...

– А что я могу иметь в виду? Ты же когда-нибудь вырастешь и найдёшь себе мужчину, – хмыкнула Нэни. – Ну и всё, что там дальше полагается. Если эта ткань служит годами, то, может, и дождётся этого. Так, Аяна, надо выбрать подбивку.

– Не надо, – сказал Конда. – Там на рулоне дальше есть та же ткань, но без птиц. Из многониточных тканей очень дорого шить платье целиком, и их пускают на верхний слой.

Аяна вдруг вспомнила, как впервые потрогала этот материал.

– Сколько это коней? – тихо спросила она, указывая на стол.

Конда наморщился, почёсывая пальцем переносицу и подсчитывая.

– Восемьдесят. И очень приличных.

У Аяны зашумело в ушах.

– Ты даришь мне такой подарок?

– Да. Ты подарила мне мою жизнь, но я не могу отблагодарить тебя тем же. Любой подарок будет мал по сравнению с твоим.

Нэни смотрела на них, подняв одну бровь, потом кашлянула.