Духи Рождества на Трэдд-стрит

– Да, я тоже это слышала, но мы хотели максимально точно передать для гостей историческую атмосферу.

Женщина пошла дальше, а ко мне приблизилась пожилая супружеская пара, которая помнила Невина Вандерхорста. Супруги сказали, что они счастливы вновь увидеть дом, наряженный по случаю праздника.

– Вы проделали такую прекрасную работу, моя дорогая, – сказала женщина, чьи зеленые глаза гармонировали с красивыми изумрудными серьгами. – Здесь вновь чувствуется домашняя атмосфера. – Она взяла мою руку и погладила. – Я уверена, Невин и его мать были бы в восторге, узнав, что вы сделали.

– Я почти уверена, что они знают, – сказала я, хотя и не собиралась произносить это вслух. Они оба слегка растерялись, а женщина отпустила мою руку.

– Я просто хотела сказать вам, что в дом наконец вернулись уют и домашнее тепло.

– Спасибо, – сказала я, выпятив грудь от любви и гордости за дом, которым я никогда не горела желанием владеть и относительно которого у меня все еще имелись сомнения. Но эта дама была права. Это действительно был дом для меня и моей семьи. То, за что стоило бороться.

Уходя, они остановились у центральной вазы с апельсинами, и я услышала, как пожилой джентльмен сказал:

– Честное слово, я впервые за всю мою жизнь вижу, чтобы зубчики гвоздики были воткнуты идеально, как будто при помощи линейки.

Я спрятала улыбку и повернулась к входной двери, куда как раз вошли последние из гостей. Я знала, что Вероника и Майкл приглашены на ужин в мой дом, поэтому не удивилась, увидев их, но была совершенно уверена, что Ребекки и Марка в моем списке нет. Тем более что я приложила все усилия к тому, чтобы их имена попали в список гостей ужина в другом доме.

– Кузина! – взвизгнула Ребекка, когда Энтони помог ей снять пальто. Я поздоровалась с Вероникой и Майклом, после чего они направились в гостиную, чтобы поприветствовать родителей Олстон и Купера. Я недовольно посмотрела на зеленое бархатное платье Ребекки, к счастью, в ансамбле с розовыми туфлями и такой же сумочкой. Благодаря розовому она, Джейн и я не выглядели как тройняшки. За те три секунды, которые потребовались, чтобы осознать, что на Ребекке то же платье, что на мне и на Джейн, я успела переосмыслить свое отношение к одинаковым нарядам в стиле «мы близняшки».

Обняв нас обеих, она отступила и окинула взглядом наши платья. Несмотря на внешнюю жизнерадостность, ее глаза были чуть припухшими, а обычно персиково-кремовые щеки усыпаны мелкой воспаленной сыпью. Либо на ней плохо сказывалась беременность, либо замужество.

– Великие умы мыслят одинаково, верно? И я надеюсь, вы не против, что я поменялась местами с другой парой, чтобы прийти сюда. – Она выглядела такой грустной и жалкой, что я сочла нужным улыбнуться.

– Конечно, – ответила я и оглянулась. – Марк с тобой? – спросила я, подавляя желание скрестить за спиной пальцы. Ребекка гордо выпятила подбородок.

– Нет. Он сказал, что у него важное «дело», которое не терпит отлагательств. – Она тяжело сглотнула. – Это не имеет значения. Я здесь, чтобы провести время с близкими. – Она помахала моей матери, стоявшей на другом конце комнаты, затем неуверенно улыбнулась нам с Джейн.

– Прости, – сказал Энтони, обнимая Ребекку за плечи. – Мой брат – наглец. Он всю мою жизнь был таким. Может, сядешь за наш столик, чтобы тебе не сидеть рядом с незнакомыми людьми? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Вы не возражаете?

Прежде чем я успела сказать «возражаю» или что я угрохала целых три дня и две таблицы на планирование рассадки гостей, Энтони направился в гостиную, где, согласно моим таблицам, он и Джейн должны были сесть за один столик вместе с двумя учительницами из «Эшли-Холл». Увидев, как он подтащил к столу лишний стул, я постаралась не поморщиться.

Ребекка наклонилась ко мне.

– Надеюсь, тебе пригодился рисунок, который я тебе дала?

– Пригодился. Даже очень.

Джейн посмотрела на меня и округлила глаза.

– Спасибо, – добавила я.

– И что это было? – спросила Ребекка.

Я немного помедлила, не зная, что ей ответить. Все-таки она жена Марка. Но я была у нее в долгу. Я бы ничего не узнала без той важной информации, которую она мне дала. И, как они с мамой постоянно напоминали мне, она была нашей родственницей.

– Это часть карты.

– Карты?

Джейн кивнула.

– Да. Мелани все поняла. Кирпичный пазл, над которым бился Энтони, – это кладбище в Галлен-Холле, а два рисунка вместе с фотографией ворот мавзолея, которую сделала Мелани, – части той же карты.

Ребекка хихикнула.

– Вот это да! Марк не догадался бы об этом и за миллион лет. – Она тут же посерьезнела: – Ты же не расскажешь ему, что это я сказала, верно?

Я закатила глаза.

– В мои намерения не входит когда-либо снова разговаривать с твоим мужем, поэтому ответ – нет.

Она склонила голову набок.

– Никогда не говори никогда. Марк и Энтони вечно твердят, что ненавидят друг друга, но Марк сказал, что хочет, чтобы его брат стал крестным отцом нашего ребенка.

– Правда? – одновременно удивились Джейн и я.