Детектив оглянулся. К их столу подошел официант. Оба заказали себе кофе (а Робин еще и тосты) и опять погрузились в молчание. Робин смотрела в противоположную от окна сторону – на покупателей, которые внизу, на торговом этаже, запасались изысканными продуктами к рождественскому столу, а сама вновь прокручивала в голове выплеск злости Тома Тэрви. Ее все еще трясло от услышанного.
– У тебя точно все в порядке?
Робин вздрогнула и огляделась. Страйк, выйдя из задумчивости, смотрел на нее поверх своей чашки кофе.
– Все отлично, – сказала она. – Просто не выспалась. Ты мейл получил?
– Мейл? – переспросил Страйк, доставая из кармана телефон. – Получил, но прочесть не успел, извини. Разбирался с другими…
– Не заморачивайся, – поспешно сказала Робин, внутренне содрогаясь – при всех своих неприятностях – от мысли о том случайно добавленном крестике-поцелуе. – Дело терпит, там ничего срочного. Просто я нашла вот это.
Она достала из сумки книжку «Что же случилось с Марго Бамборо?» и вручила ему через стол, но прежде, чем Страйк успел выразить удивление, зашептала: «Дай сюда, дай сюда быстро», а потом выхватила у него книжку и запихнула в сумку.
От входа к ним направлялась грузная женщина. Два битком набитых пакета с рождественскими покупками оттягивали ей руки. У нее были пухлые щеки и большие квадратные передние зубы жизнерадостного бурундука, что на юношеских фотографиях добавляло ее миловидному лицу толику дерзкой прелести. Волосы, некогда длинные, темные и блестящие, доходили теперь только до подбородка и были совершенно белыми, за исключением вызывающей лиловой пряди надо лбом. На пурпурном свитере болтался серебряный крестик с аметистами.
– Уна? – спросила Робин.
– Да, я, – пропыхтела женщина. Казалось, у нее разыгрались нервы. – Очередищи!.. А чего еще ожидать в «Фортнуме» под Рождество? Но справедливости ради: горчичка у них отменная.
Робин улыбнулась. Страйк выдвинул стоящий рядом стул.
– Вот спасибо, – присаживаясь, сказала Уна.
В ее ирландском говоре, который почти не размыли десятилетия, прожитые ею в Лондоне, была особая изюминка.
Детективы представились.
– Очень рада знакомству, – сказала Уна, пожимая им руки, а потом нервно прокашлялась. – Вы меня извините. Я ведь была давно готова получить ваше сообщение, – пояснила она Страйку. – Год за годом себя спрашивала: почему Рой, у которого денежки водятся, так и не нанял частного сыщика после того, как полиция села в лужу. Стало быть, вас малышка Анна наняла, так ведь? Господи благослови эту девочку, сколько ж ей пришлось пережить… а, здрасьте, – обратилась она к официанту, – можно мне капучино и порцию вашего морковного торта? Вот спасибо.
Когда официант отошел, Уна сделала глубокий вдох и сказала:
– Я знаю, что много балаболю. Нервы на пределе, честное слово.
– У вас нет причин… – начал Страйк.
– Как же нету, когда есть, – возразила ему Уна, помрачнев. – Уж не знаю, что там случилось с Марго, да только ничего хорошего, так ведь? Считай, сорок лет молюсь я за эту девочку, молюсь, чтобы правда открылась, молю Господа, чтоб не оставил ее, живую или мертвую, Своей милостью. Лучше подруги у меня в жизни не было… простите. А ведь я знала, что этого не миновать. Знала.
Взяв со стола свою неиспользованную полотняную салфетку, она промокнула глаза.
– Ну же, спрашивайте, спрашивайте, – полусмеясь, попросила она. – Спасите меня от меня самой.
Робин посмотрела на Страйка, который, доставая блокнот, взглядом попросил ее взять инициативу на себя.
– Что ж, для начала, может быть, уточним, как вы с Марго познакомились? – предложила Робин.
– Давайте, конечно, – сказала Уна. – Шел год, наверно, шестьдесят шестой. Мы с ней проходили отбор на работу в клубе «Плейбой». Это, думаю, вам известно?
Робин кивнула.
– Хотите – верьте, хотите – нет, фигурка у меня тогда была вполне приличная. – Уна с улыбкой обвела жестом свой мощный торс: она, похоже, не слишком сокрушалась об утрате талии.