Дважды возрожденный

– Как всегда рассчитываем только на себя! – деловито произнес Мотор и отобрал у меня бутылку. – Не люблю я всех этих магов-колдунов. Без них обойдемся. – Тут он обнаружил, что бутылка уже пуста и выстрелил в меня уничтожительным взглядом. – А то ходят тут всякие, потом пиво пропадает.

– У меня в холодильнике еще четыре бутылки стоит, – решил выступить в роли миротворца Мичман.

– Всего-то! – разочарованно протянул Мотор.

– Полуторалитровых.

– Ну это в корне меняет дело, – наконец смилостивился Мотор. – Но тогда почему они там, а мы все еще здесь? Непорядок!

Он поставил опустевшую бутылку на стол и, гремя многочисленными заклепками и бляшками на кожаных штанах, отправился на кухню за добавкой. Мы с Мичманом переглянулись и, улыбнувшись, отправились вслед за ним. Мотора с пивом наедине оставлять нельзя.

Держа в руках холодную пластиковую емкость с приятно плещущейся жидкостью, обдумываю подробности предстоящей операции. Наши действия очень сильно осложнит невозможность использования огнестрельного оружия. Все таки мы цивилизованные люди, привыкшие к определенному виду оружия. Ну, я-то ладно. У меня с холодным оружием довольно теплые отношения. Забавный каламбурчик получается. Теплые отношения с холодным оружием. Надо запомнить и как-нибудь в обществе шикануть своим остроумием. Я непроизвольно улыбаюсь ходу мыслей. У нас на носу работа с абсолютно непредсказуемым результатом, а я, видите ли, каламбурчики сочиняю. Так вот, у меня то все в порядке а вот Мичман и Мотор… Да они скорее себе уши поотрубывают чем в противника попадут. Бросаю мимолетный взгляд на умиротворенно посасывающих в тишине пиво друзей. Ну это я конечно преувеличиваю… Но в серьезном бою, с опытным противником они и трех минут не выдержат. Выходит, что основными козырями в этой спасательной операции будут внезапность и нетрадиционность действий. Но кто же знает, какие действия в том срезе считаются традиционными. В каждом мире свои правила и обычаи.

– Виктор, – вырвал меня из раздумий оторвавшийся от бутылки Мичман, – совсем забыли сказать… Все необходимое оружие будет через два дня. Пришлось обратиться к знакомому оружейнику. Он поскребет по своим запасам и поспрошает у коллег. Будут кольчуги, арбалеты, кинжалы, мечи и еще кое-какая мелочевка.

Я утвердительно киваю головой, выражая одобрение.

Надеюсь, что весь этот дорогостоящий металлолом сыграет хоть какую-то роль в предстоящей пьесе.

И очень хочется, чтобы по жанру это была не драма а классический голливудский фильм с обязательным хеппи эндом.

Глава 8.

Палач шумно вдохнул воздух, вскидывая вверх массивный топор с широким лезвием, покрытым пятнышками кровавой ржавчины. Когда он выдохнет, топор опустится на плаху и отправит мою гудящую от боли и бесполезных мыслей голову под ноги безликой толпе.

Ну почему же безликой? В человеческой массе окружившей помост я с трудом, но все же различаю оставшимся глазом отдельные лица.

Вот стоит тучный мужчина в засаленном переднике и массивным ножом в правой руке. Скорее всего, мясник. Он с интересом смотрит на происходящее действие. Как и все, в тот миг, когда стальная масса топора взвилась вверх, он затаил дыхание в ожидании момента истины. Момента, когда моя голова, отделенная от туловища скатится с помоста к его ногам. Он с таким нетерпением поглядывает на замершего как бездыханное изваяние палача, что у меня возникает мрачное подозрение о дальнейшем использовании моего тела.

Хотя какая мне разница!

А может этот мясник с круглым добрым лицом всего лишь жертва обычая. У нас на свадьбах невеста бросает букет цветов. Почему бы здесь не ловить отскочившую голову, жаждя счастья и денег в будущем году.

А вот маленькая девочка. Судя по тому, как она жмется к мяснику это его дочь. Ей не больше десяти, может даже меньше. Девочка смотрит на меня большими серыми глазами.

Мне страшно…

Нет, не оттого, что жизненный путь сейчас оборвется…

Страшно, потому, что в ее глазах абсолютная пустота. Никаких чувств. Ни жалости к прикованному цепями к плахе израненному человеку, ни интереса к этому шумному шоу. Она прижимает к груди матерчатую куклу с глазами-пуговками. Кажется, что в этом куске ткани набитом… чем они тут куклы наполняют… чувств больше чем в маленькой хозяйке.

Инквизитор уже давно отговорил свою речь и теперь с показушным состраданием поглядывает на меня, стоя на краю сколоченного из не струганных досок эшафота. Может он и не инквизитор… Я вообще, не знаю, есть ли тут религия. А если есть, то какие формы она принимает. Просто этот сухощавый человечек неопределенного возраста, одетый в длиннополую черную рясу с глубоким капюшоном у меня ассоциируется с инквизитором. Инквизитором, ищущем в моей душе дьявола и не замечающем, что весь его мир уже давно продан рогатому.

Этот человечек с таким самозабвением горланил написанный на листе толстой бумаги текст… Он так пытался своим бесполым голосом передать тяжесть всех моих грехов…