Две королевы

Поначалу аргументы Марии звучат убедительно. Ее описание фракционной борьбы шотландских лордов ни в коем случае нельзя назвать преувеличением:

Первым делом Вы должны остановиться на положении нас самих и нашего государства, показав, что в отсутствие у нас супруга наше королевство не смогло избавиться от раздоров и заговоров, которые продолжаются уже давно. Это происходит так часто, что мы уже утомились и расстроились от нашей неспособности долго выдерживать боль и страдания, вызванные необходимостью подавлять дерзость и подстрекательство наших бунтующих подданных. Как известно, они враждуют между собой, и так же враждебны правителю, как и любое государство Европы. Для их удовлетворения, не имея больше намерений оставаться в положении вдовы, мы посчитали необходимым, тронутые их мольбами и просьбами[42]

, согласиться на тот или иной брак.

Далее Мария начинает обманывать себя, утверждая, что лорды поддержали ее брак с Босуэллом и просили выйти за него как можно скорее, не рассматривая других кандидатур:

Не видя пользы в дальнейшем промедлении, они пришли к общему согласию и настоятельно убеждали нас, чтобы мы не откладывали наш брак, хотя, с другой стороны, мы понимали, что они не желали, чтобы мы выбрали мужа из числа иностранцев, а хотели, чтобы мы проявили смирение и согласились на кандидатуру нашего подданного, уроженца этой страны, знакомого с традициями, законами и обычаями нашего королевства. И поскольку у нас имелись доказательства и опыт их мятежей, как в случае нашего брака с иностранцем[43]

, они полагали, что будут подвергнуты жестокому обращению со стороны иностранцев.

Вероятно, Мария была права в том, что лорды отвергли бы идею брака с иностранцем, однако она преувеличивала значение «договора таверны Эйнсли», когда утверждала, что ей всегда советовали выйти за Босуэлла. Не признавая, что она выбрала его сама, Мария изображала себя политической пешкой в руках фракций лордов. Она также приукрашивала характер Босуэлла: