Две жизни Алессы Коэн

Гвеллан не отвечает ни да, ни нет. Но если вспомнить тех двоих из моего сна, то он удивительным образом походит на них обоих: высокий и широкоплечий, как Гордиэль. И черноволосый, как Кариоль. Только глаза у него не синие.

— Поразительно, — шепчу я. — Просто… знаете… это же действительно похоже на сказку, а получается, что вовсе и нет. Что все было на самом деле. Неужели он… ну, ваш предок, Тавер… неужели он ничего не оставил? Ни записок, ни какой-нибудь книги?

— Книга была, — тихо откликается Гвеллан. — Только ее украли. Три года назад. Когда погиб мой ученик.

— Погиб?

Но разве… ведь архимаг и его подопечный наверняка были связаны такой же клятвой, как я и Гвеллан. Выходит, Гвелан не смог защитить его? Или…

— Подозреваю, парень предал меня. Его гибель и исчезновение книги так совпали по времени, что это вряд ли была случайность. Маркуса было не оттащить от старинных фолиантов, порой он отыскивал на полках такие, о которых я сам успел позабыть. Он был честолюбив и неосмотрителен, одно упоминание о могуществе, которое некогда мог даровать Источник, приводило его в исступление. "Мастер, — спрашивал он, — отчего вы ничего не предпринимаете? Вам стоит только пожелать — и мир станет прежним. Таким, каким он был до войны".

Нехорошее предчувствие царапает меня изнутри. Каким образом Алесса и король пробрались к Источнику? Откуда стало известно, где его искать? Причем они явно отправились туда не на прогулку, а для совершения некоего ритуала. И они знали, что делали. По крайней мере, один из них. Подозреваю, это был именно король, а не наивная восемнадцатилетняя девица. И Каспер рыщет возле Святилища по королевскому приказу…

— А он… кем он был, этот Маркус?

— Сыном торговца магическими ингредиентами. Его отец — один из поставщиков придворного мага.

Ну вот и дорожка, которая ведет нас прямиков в королевский дворец.

— Вы думаете, Маркус украл книгу и передал ее отцу? Решил сменить сторону, когда понял, что вы не хотите штурмовать Источник? — осторожно спрашиваю я.

— Почти не сомневаюсь, — Гвеллан сжимает руки в замок и смотрит прямо на меня. И в его взгляде мне отчего-то чудятся горечь и… сожаление? — Скорее всего, они рассчитывали, что Каспер, придворный маг, сумеет защитить отступника от последствий нарушения клятвы, но… Тот либо не сумел, либо не захотел. Ведь дело было сделано. К тому же Касперу явно не хотелось вступать в конфликт со мной: защитить Маркуса было все равно что открыто признать, по чьему приказу украдена книга. Парню попросту дали умереть. А потом подбросили тело в канаву на окраине — якобы он стал жертвой грабителей.

— Грабителей? Но разве разбойники могут справиться с магом?

— Есть маги, которые сами становятся разбойниками, — невесело откликается Гвеллан, и я невольно вспоминаю свою "мать", ну… то есть мать Алессы Коэн. — Но мне было достаточно взглянуть на тело, чтобы понять: причиной смерти стал отнюдь не заговоренный кинжал, вогнанный бедолаге между лопаток.

— А как же…

Но я не успею обрушить на него еще с десяток заготовленных вопросов: раздается робкий стук в дверь — и вот уже на пороге возникает слуга.

— Послание для владыки Гвеллана, — торжественно провозглашает он. — От Его Преосвященства епископа Эриния.

И он с поклоном отдает письмо в руки архимага.

Глава 27

В город мы въезжаем рано: издалека до меня долетают возгласы рыночных торговок и перепалки гуляк, нетвердой поступью возвращающихся поутру из таверны. Но вскоре и они остаются где-то в стороне — наш путь лежит в другую часть Таверии. Туда, где на высоких холмах, окруженные садами, высятся дворцы и дома знатных горожан. Вверх по склону, мимо вывесок ювелирных лавок и гончарных мастерских, изготавливающих изысканную посуду для господского стола, мимо магазинчиков, в витринах которых опрятно одетые девушки раскладывают тончайшие шелка и кружево.

Перестук копыт по мостовой и гулкая тишина — только лучи солнца, словно заостренные копья, пронзают густую листву апельсиновых и лимонных деревьев. Гвеллан молчит: я уже заметила, что поутру он часто бывал немногословен. Думает о предстоящем разговоре с епископом? И ведь ни словом не обмолвился, ради чего Его Преосвященство позвал к себе нас обоих. Я ерзаю в неудобном дамском седле. На вопрос, не подойдет ли для визита костюм для верховой езды или для боевой магии, Гвеллан только отрицательно покачал головой. Что ж, и это понятно: епископ — человек традиционных взглядов. Вряд ли его порадует вид девушки, напялившей на себя штаны.

Но молчание меня тяготит — слишком уж свежи воспоминания о том, с какой горечью Гвеллан рассказывал вчера о погибшем ученике и украденной книге. И мне казалось, что от одних его слов вокруг нас обоих сжимается невидимое кольцо: ты уже в ловушке, но пока еще ничего не подозреваешь. И в ногу вот-вот вопьется тщательно спрятанный в траве капкан, но над головой так приветливо и беззаботно чирикают пташки… Солнце, мнимая безмятежность — и страшная опасность, уже совсем близко.

— Мастер Гвеллан, а барон Коэн, он… он не писал вам?