Две жизни Алессы Коэн

Я подхожу ближе к нему, слыша его ответ как в полусне, и борюсь с желанием прижаться к архимагу в поисках защиты от чего-то, затаившегося в этом мрачном подвале. Редкие лучи света пробиваются сквозь маленькие окошки наверху и не могут развеять мрачные силуэты в углах, сотканные из мрака. Жалко, что магическую сферу мастер Гвеллан оставил в тайном ходе. Здесь очень страшно, затхло и темно, и только архимаг невозмутим и спокоен.

Он смотрит на вьющуюся фиолетовую нить, уходящую куда-то под нагромождение бочек: в сумраке подвала они кажутся огромными валунами, которые сейчас раздавят меня.

Я отступаю назад, собираюсь обернуться и бежать без оглядки. Спотыкаюсь обо что-то, задеваю плечом круглый бок одной бочки, и она чуть сдвигается с места.

— Стой! — меня хватают и резко отдергивают от шатающейся дубовой емкости. — Ты что, не видишь, что здесь везде охранные чары?

Я замираю, прижавшись спиной к груди архимага, прямо передо мной — отчаянно раскачивающаяся бочка, она как будто исполняет какой-то первобытный танец. Ее дно бьется о стоящие под ней емкости, словно ударяет в тамтам… Сейчас ритм ускорится, мое сердце не выдержит его…

Но Гвеллан прикладывает руку к этому зловещему барабану — и бочка замедляется, я вспоминаю, как дышать, и ужас постепенно отступает, сама не понимаю, что меня напугало до потери памяти и разума. Стыдно, Алесса, очень стыдно.

Я начинаю оправдываться:

— А вы что, не чувствуете? Весь этот темный липкий ужас вокруг?

Он что-то неразборчиво бормочет сквозь зубы, нежно проводит ладонью по моим волосам, и по ним как будто рассыпается серо-голубая пыльца. Она успокаивает одним своим видом и приятно холодит кожу, попадая на щеки и лицо.

Архимаг цокает языком и хрипло произносит:

— Прости, я должен был догадаться. Ты — Дитя Источника, и эта противоестественная магия, которая творилась здесь, должна привести тебя в ужас.

— Но в саду епископа я ничего подобного не чувствовала… — говорю я, чтобы затянуть разговор, я не спешу высвобождаться из объятий Гвеллана, даже обидно, что скоро придется.

Пусть он еще что-то объяснит, а я послушаю, уютно привалившись к нему…

— Потому что там, в саду, не проводился обряд, туда перенесли часть костей из этой могилы, — отвечает архимаг. — Нам повезло, что Риадий избрал место вблизи от тайного хода и что охранные чары не смогли никого оповестить о нашем визите. Но на этом наше везение заканчивается. И, похоже, нам придется здесь задержаться… Ну как я это не учел?

Его сожаления не очень конструктивны, и я пытаюсь направить его мысли в правильном направлении:

— А что мы должны сделать? Уничтожить этот «якорь»? — я подбородком показываю на горящую магическим огнем лужу под бочками.

— Чтобы Риадий сразу узнал, что что-то не так? — о, он приходит в себя, уже спрашивает язвительно. — И предпринял еще одну попытку устранить епископа?

— Значит, надо уничтожить захоронение в саду? Об этом он не узнает… Но тогда я не понимаю, зачем мы сюда пришли…

— Интуиция выручила, не иначе. И было необходимо увидеть доказательства… Смотри, у этого проклятия вот такая схема… — он отпускает меня и садится на корточки, рисует жезлом на пыльном полу три маленьких магических круга: — Это, под бочками, тот самый «якорь проклятия», могила в саду Эриния связана с ним напрямую, там находится копия, которая имеет те же свойства, что и «якорь». Если сжечь останки под яблоней — эти тоже сгорят или хотя бы обуглятся… И тогда Риадий все узнает, а также поймет, что он находится в числе подозреваемых. Не может не находиться — отследить его очень просто.

— Но есть и третий круг, который вы нарисовали. Именно его вы хотите уничтожить? — я показываю носком туфли на маленький овал из двух половинок.

— Да, и это будет очень сложно. Есть два фрагмента, один находится совсем близко к Эринию, возможно, спрятан в его кабинете, и фокусирует всю магию на епископе как линза. Другой фрагмент — у Риадия, в этом я уверен. И он может контролировать состояние епископа…. — Он всматривается в пульсирующее фиолетовое пятно, проводит в воздухе жезлом, недовольно поджимает губы, видя красную дымку, вспыхнувшую над полом. — Вообще это проклятие становится причиной немедленной смерти, но почему-то Его Преосвященство мгновенно умирает уже года два, а то и все пять лет, что я его знаю. То есть Риадий блокирует действие чар, снимая блок тогда, когда ему это нужно… Например, перед важными собраниями…

— Зачем тогда такие сложности? Нельзя было выбрать запрещенный ритуал с другим действием, а возиться с артефактом как…

«Как со сломанным пультом дистанционного управления», — едва не заканчиваю я вслух, но вовремя одумываюсь. Да, отличное объяснение, но не для мастера Гвеллана, который понятия не имеет о подобных вещах.

— Вероятно, это был единственный ритуал с полным описанием, остальные были слишком обрывочны, — отмахивается архимаг. — Это надо спросить у Риадия, а нам вряд ли представится такая возможность, хотя встретиться с ним придется…

— Зачем?

— Чтобы незаметно обрезать связь между «якорем» и его артефактом. Пожалуй, лучший вариант…