Двенадцать стульев

В 1969 году опубликована расширенная редакция книги Яновской, где есть ссылки на публикации одесских исследователей. Но документально установленная ими дата рождения Петрова – словно бы не замечена[85].

Так поступала не только Яновская. Статью Мунблита об Ильфе и Петрове содержит опубликованный в 1972 году том третьего издания БСЭ. И дата рождения бывшего сыщика – «30/XI 1903»[86].

Ситуация была не просто забавная – анекдотическая. Предложенные одесскими исследователями сведения относительно даты рождения Петрова игнорировались вопреки здравому смыслу и даже пресловутой очевидности.

Отметим, что на одесском православном кладбище сохранилось надгробие матери братьев Катаевых, где дата смерти – 28 марта 1903 года. И впрямь очевидно: восемь месяцев спустя ее младший сын не мог бы родиться.

С 1960-х годов историки литературы в сопровождении краеведов посещали кладбище, видели надгробие. Однако на уровне публикаций не менялось ничего[87].

Полемика с одесскими исследователями была неявной. И полемизировали цензоры, а не литературоведы. Аксиоматически подразумевалось, что советский классик не может указывать неверные сведения в анкетах. Значит, если нет разгадок, нет и загадок.

Так и повелось. А позже загадку и вовсе перестали замечать[88].

Разгадка обнаружилась, когда цензурные установки деактуализовались. Первым к ней подошел Лущик, доказавший, что в 1920 году арестованы оба брата Катаевы.

Вполне реальной перспективой был расстрел. Потому комментатор и подчеркивал, что в опаснейшей ситуации оказались «В. Катаев и его 18-летний младший брат, будущий Евгений Петров».

Ясно, что возраст Катаева-младшего указан Лущиком с учетом результатов, полученных его одесскими коллегами. «Будущему Евгению Петрову» тогда – почти восемнадцать лет, если считать, что родился в ноябре 1902 года. А если в следующем, так и семнадцати нет.

Вот и разгадка путаницы с датами рождения. Старшему брату оставалось лишь на чудо надеяться, младшему – на снисхождение, возрастом обусловленное. «Красный террор», как упоминалось выше, был отменен, и уже редко без особой нужды расстреливали несовершеннолетних.

Кто идею подал – неизвестно. Да это и не выяснить. Брат ли успел посоветовать, сам ли решил, в любом случае Катаев-младший назвал ложную дату рождения на первом же допросе, когда сведения о возрасте записывали «со слов»[89].

Лущик, вероятно, постольку не анализировал уловку Катаева-младшего, поскольку в комментарии другие задачи решал. Но благодаря комментатору разгадка и обнаружилась.

Попытка избежать расстрела в чекистской тюрьме – единственное не противоречащее здравому смыслу объяснение того, что Катаев-младший на год уменьшил свой возраст.

Ну а позже у него не осталось выбора. Каждый раз, когда приходилось заполнять анкеты при смене работы или получении новых документов, он указывал ту дату, что значилась в предшествующей документации. Проверить могли в любой момент, таковы были советские правила. Вероятно, без проверок не обошлось, но – повезло.

Шутка из «Двойной автобиографии» опять близка к правде: Катаев-младший начал вести «двойную жизнь» – после тюрьмы.

Скрывая арест, указывал в документах заведомо неверную дату рождения. Лгал. С этого и началась его советская биография. И отсюда не следует ничего.

Техника документооборота и рекомендация правозащитника

Как отмечалось выше, милицейская служба Катаева-младшего впервые описана одесскими архивистами в 1962 году. По возможности деликатно обойдя вопрос о фальсификации, они и в дальнейшем проявляли деликатность. Надо полагать, вынужденно.

В качестве основного источника они использовали автобиографию, предоставленную Катаевым-младшим руководству угрозыска. Там сообщалось: «В 1919 г. летом в период советской власти я работал в 1-й советской автомастерской, считаясь красноармейцем, в качестве слесаря. Осенью 1919 года я перешел в 8-й класс гимназии, каковое обстоятельство совпало с приходом белых в Одессу, во время пребывания которых я кончил гимназию».

Интенции Петрова и его биографов совпали. Автобиография составлена так, что каждый этап свидетельствовал о лояльности будущего сотрудника угрозыска.

Словно бы невзначай указано, что прямо со школьной скамьи отправился Катаев-младший служить новой власти. Причем не претендовал на канцелярскую должность, но был рабочим, да еще и занимал должность красноармейца. Сопоставив эти сведения с датой рождения, читатель непременно пришел бы к выводу, что гимназисту доверяли, а мобилизации он «по малолетству» не подлежал. И когда Одессу взяли «белые» – с ними уже не сотрудничал.