Двести женихов и одна свадьба. Книга 1

– У тебя нет воспаления, – заметил сэр Бовейн, когда двери закрылись.

– О, что вы! У меня воспаление левой пятки.

Я похлопала по покрывалу рядом с собой, приглашая Энтони устроиться удобнее и поболтать.

– Серьезно? – мужчина выглядел так озадаченно, что я рассмеялась.

– Это называется воспалением хитрости! Открою тебе маленький секрет, но обещай о нем не распространяться. Чтобы обмануть артефакт правды – нужно выпить чашку ромашкового чая. Допрос с пристрастием о хирургии лучше проводить без вмешательства этого злополучного камня. Такую информацию следует выдавать частями.

– Пойду и себе чашку чая попрошу.

Пока мужчин не было, успела заметить, что меня снова переодели! Что у сэра Кристиана за любовь к переодеваниям женщин, которых он на дух не переносит? Мои платья – дневное и домашнее, висели в шкафу, а мое ночное – на мне.

Пользуясь случаем, приняла душ и облачилась в домашний наряд. Почти. Я мучилась с крючками на спине как раз в тот момент, когда сэр Кристиан открыл двери.

– Обед подан, леди Джулия.

– А вас стучаться не учили?

– Это мой дом, – виконт и глазом не моргнул.

– То есть, входя в ваш дом, правила приличия следует оставить на пороге рядом с держателем для зонтов?

Сэр Кристиан постучал в открытые двери и уточнил:

– Так лучше?

– Ваши манеры выше всяких похвал! – подарила мужчине язвительную улыбку через зеркало. – А, если бы я была голой?

– Думаете, меня так просто напугать женским телом?

Метнула в виконта взглядом, способным прожечь дыру. Да как этот гад только смеет?! У меня идеальное тело! Так и подмывало сорвать с себя атлас и спросить, где он нашел хоть один изъян? Но, к счастью, у меня железная выдержка. Я же хирург, а во время операции мы не чихаем, не пукаем, не икаем, и вообще не люди, а боги. Вот и сейчас у меня самая сложная операция под названием Кристианотомия!

– Сейчас застегну платье и выйду! – процедила сквозь зубы. «Из себя!», – добавила мысленно.

Виконт, скрестив руки на груди (похоже, это его любимая поза) с интересом наблюдал за моими мучениями, даже не спросив, нужна ли мне помощь. Очевидно же, что нужна!

– Так и будете смотреть, как я мучаюсь?

– Вы слишком эмансипированная, чтобы просить о помощи.

– А вы слишком горды, чтобы о ней попросить! – намекнула на заражение крови от банальной раны.

Развернулась и кудри, перехваченные наспех шпилькой, шелковым водопадом скатились на голые плечи. Эффектно получилось, как в рекламе шампуня! У виконта даже зрачки расширились.

– Что вы имеете в виду, леди?

– Вместо того, чтобы обратиться к целителям со своими ранами, вы предпочли поклониться закону и запереть их в темнице! Целителей, разумеется, не раны.

– Закон, да будет вам известно, должен соблюдаться неукоснительно! И в первую очередь – графом. В противном случае, его можно не исполнять вовсе.

– Да будет вам известно, о достопочтенный граф, когда вы, кстати, им успели стать?

– Выборы состоялись сегодня утром.

– Сердечно поздравляю, – бросила небрежно. – Так вот, будет вам известно, законы пишут люди. И, если этот сборник букв противоречит логике и правилам морали, то его следует переписать!

– Вы предлагаете переписывать любой закон, который будет вам неугоден?! – усмехнулся новоявленный граф.

– Нет, только тот, который не позволяет воспользоваться помощью целителей и садит лучших друзей за решетку! Где сэр Бовейн?

– Наслаждается ромашковым чаем.

– В темнице?

Его сиятельство промолчал. Права была Кларисса: сэр Кристиан меня не пощадит, раз уж лучшего друга засунул в тюрьму и достал оттуда, только чтобы мне помочь. Не много ли чести, к слову?

– Так я и думала! А теперь ступайте, справлюсь без вашей помощи!

И честно попыталась, но мои руки явно не созданы для застегивания крючков на спине. Словно издеваясь, они выскальзывали из гнезд и не желали в них возвращаться. Наверное, чье-то присутствие дурно влияет, ведь я не раз проделывала этот трюк прежде, а сейчас мне казалось, что проще пройти по канатной дорожке над пропастью, кишащей гадюками, чем застегнуть платье под испытующим взглядом.

Граф поджал губы, гневно преодолел разделяющее нас расстояние и развернул меня спиной к себе. Думала – придушит. В его карих глазах пылал огонь, а что творится в его душе и представить страшно. Тем неожиданней оказалась нежность, с которой он собрал мои волосы и переложил их на грудь.

– Не смейте мне указывать, леди! – голос графа звучал если не нежно, то очень близко к этому. – Справится она! – добавил с легкой усмешкой и тоном заботливой матушки.

Я наблюдала через зеркало, как грозный боевой маг ловко управляется с мелкими крючками на платье. Кажется, ему не впервой помогать женщине с одеждой. И тут я вспомнила, что когда-то у него были жена и дочь, в чьей смерти, кажется, он винит себя. Возможно, когда-то он также застегивал платье своей любимой, целовал ее в шею, обнимал со спины и шептал слова любви.

И гнев ушел. Обиды стали такими нелепыми и несущественными, что когда я заметила взгляд графа, искренне улыбнулась ему, едва сдерживая слезы. Никто не заслужил терять самых дорогих людей.

– Спасибо.